Чужие земли
Шрифт:
Потом, само собой, ему связали руки, а рыжий собрался и рот заткнуть. Рубашку разодрать и использовать в качестве кляпа. Его рубашку! Ну и что, что она старая, в нескольких местах порванная, но заштопанная же. Да у него раньше и такой никогда не было. Как себя помнил, в рваных тряпках бегал. А рубашку раньше носил Райти, сын одного из свободных охотников. Дири этой зимой помог вытащить Райти из проруби. Вот за это его отец и подарил Дири рубашку и штаны. И теперь его самую большую ценность в жизни крепыш хотел разодрать на полосы.
Дири сам не помнил, как плюхнулся на колени, прося не трогать
И тут рыжий глупость сморозил. Он что, не понял, что Дири илот? Это за убийство свободного человека хозяин тоже может приказать убить. А за илота… Выкуп побольше затребует, и всего-то. А рыжий этого не понял. Он, что же, думал, что Дири свободный? Обидно стало. За себя, конечно. В их поселении илотов всего-то трое, он самый старший, а остальные свободные люди. И эти двое чужаков тоже свободные. Слабак и вовсе благородный, а крепыш пусть и вилан, но не илот же? Везет же некоторым. Вот как этому рыжему.
Когда они шли через поле, пробираясь к виднеющемуся вдали лесу, их обнаружили люди из поселка. Настигла чужаков погоня! Дири, раз дал слово, то, конечно, молчал, но и без его молчания парни их заметили.
Кусам хороший лучник, с ним на коне Айкен, он слабоват будет. Зато на другом коне разместились братья Кирки, здоровяки еще те. Рыжего разом обломают, и бока наваляют за то что сбежал.
Кусам правильно сделал, что не стал близко подъезжать, ведь слабак из благородных, заклятье применить может. У всех, кроме Айкена амулеты есть, они защитят, а вот кони могут понести. Надо было и Кусаму спрыгнуть, но тогда угол обстрела мал будет, трава может помешать.
А потом Дири увидел, что благородный заклятье начал плести. Молчать Дири слово дал, а вот не вмешиваться в драку не обещал. Руки хоть и связаны, но разве благородный ему соперник? Слабак! Дири легко повалил того на землю, да еще и ногами оплел, чтобы не трепыхался. А тут и Айкен подоспел, совсем благородного придавили. То-то же!
Обрадованный ходом происходящего, Дири обернулся, и злорадное выражение его лица сменилось на удивленное. Братья Кирки валялись рядом с крепышом и что-то мычали от боли, а рыжий уже шагал в его сторону. Для такого крепыша раскидать их с Айкеном – раз плюнуть.
А что же Кусам? Почему не стреляет? Зачем скачет, выхватив меч? Но добраться не успел, благородный дал по Кусаму заклятьем. Не по самому Кусаму, а по его коню, тот взбесился, сбросив всадника на землю, да еще и под свои копыта.
Братья Кирки еще валялись на земле, а благородный с них амулеты сдирает. А у тех обоих носы расквашены. Это их рыжий так отделал? Таких здоровых! А благородный тут же заклятье творит. Дири хотел броситься помешать, но наткнулся на взгляд крепыша. Не успеть. Вот Айкен успел бы, он ближе, но тот не стал – осторожный он, всем известно.
Братья орали громко и жутко. Какое же заклятье слабак сумел сотворить, что таких крепких и выносливых парней так скрутило? Дири стало страшно. А ведь он не трус, даже когда плетьми его бьет хозяин, не так громко кричит.
А потом рыжий бросил долгий и злой взгляд
Не понятно, какие у крепыша отношения с благородным, но слабак, кажется, его слушается. Странно, ведь благородный. Но сейчас Дири смотрел на рыжего и напряженно ждал, когда тот скажет, чтобы по нему стукнули заклятьем. Или сразу убьют? За такое убивают.
Но ничего почему-то не произошло. Его никто не трогал. А вот братьев Кирки и Айкена связали, потом рыжий с ними что-то сделал. Но не убил, не задушил, а только усыпил. А его посадили на коня, сзади в седло вскочил благородный, рыжий сел на второго коня. И они поехали дальше.
По дороге Дири размышлял, что же случилось с луком Кусама. Лопнула тетива? Такое, конечно, случалось, но Кусам в их поселении считался хорошим лучников и лук у него один из лучших. Но Дири так и не смог понять причину невезения. Зато у него не оставалось сомнений, почему его не стали ни убивать, ни мучить. Он чужакам нужен в качестве пропуска через сигнальную защиту. Только чужаки не знали, что все преграды уже пройдены. Но они это поймут и поймут скоро, а значит, не долго ему осталось вот так ехать.
Дири заметил, что рыжий совсем не умеет держаться в седле. Правда, у него бедро опухло, но для наездника это не такая и проблема. А рыжий точно раньше верхом не ездил. И если Дири сумеет избавиться от благородного, то сможет ускакать даже со связанными руками. Руки-то ему связали спереди. Проблема была в благородном. Ну, сбросит он слабака с коня, а дальше? Тот применит заклятье, а значит, не убежать. Вот если бы руки благородного как-нибудь повредить. Зубы! Дотянуться до руки, укусить посильней, потом сбросить благородного и можно скакать. С поврежденной рукой тот ничего ему не сделает.
Дири так и поступил. Все получилось. И когда он уже обрадованный удалялся от неуклюжего рыжего, Дири почувствовал сильный удар по правому уху и кубарем полетел с коня. Что произошло, он не понял. Волшба благородного? Но тот до сих пор сидит на траве, баюкая прокушенную руку. Нет, с такой рукой ничего не наволхвуешь. Неужели рыжий? Но тот же вилан. Вон как бедно одет. Если бы не обувка, то Дири одет не хуже.
Слабак и раньше на Дири был зол, заклятьем тогда утром даже ударил. Слабеньким, а теперь благородный просто в бешенстве. Собрался вдарить по полной. Так, как братьев Кирки. Даже посильней. И ведь заклятье не снимет. Это точно.
Дири, конечно, стало страшно. Кому хочется до вечера кататься по траве и орать? Такую боль даже с плетьми не сравнишь. Но тех пять-десять ударов и все, а здесь нескончаемая боль до вечера. Страшно. Не повезло. Так он же невезучий. Плевать! Пусть мучает.
Благородный осторожно потряс покусанной рукой и с мстительной улыбкой стал плести свое ужасное заклятье. И когда оно уже было почти готово, а Дири опустил глаза вниз, рыжий погасил волшбу благородного. Зачем? Никак хочет по-другому мучить? Еще сильнее. На кол посадит или кожу начнет живьем сдирать? Дири такое видел, когда умерщвляли тех солдат из разграбленных караванов, кто оставил семьи охотников без кормильцев. Действительно, очень страшно.