Чужое Дело. Пролог
Шрифт:
АА-15 нигде не было видно. Зато самодельные винтовые дроны мелькали в воздухе, разлетаясь в разные стороны, как стайка птиц, сбитая с пути. Их малые размеры и хаотичная траектория движения делали их почти незаметными. Астрид обратила внимание на странный факт: Палачи, стоящие по периметру, вовсе не реагировали на эти дроны, как будто те были невидимы для их сенсоров.
Снаружи гул глайеров, шум механизмов и странная тишина ожидаемой бойни создавали напряжение, которое можно было резать ножом.
Палачи не открывали огонь на поражение — они чего-то ждали. И в свою очередь, окружённая
Астрид почувствовала, как сжимаются её кулаки. Она знала, что это затишье не будет длиться вечно. Если бы она сейчас могла видеть лицо Макса Бури, то не сомневалась бы: он наверняка улыбался, а его глаза жадно блестели в предвкушении. У Лундберг не было никаких иллюзий — психологический портрет этого человека давно был ей ясен. Он не напуган. Он в возбуждении. Он жил ради этого момента, ради битвы, ради хаоса, который поглощал всё вокруг.
—Кажется, я нашла своего кумира, — прошептала Барбара, затаив дыхание. Её голос прозвучал так, будто она была под гипнозом. — Вы видите это, фэм?
Астрид бросила на неё взгляд. Она уже не знала, как реагировать на слова своей подчинённой. Очевидно, что у той что-то наподобие посттравматического синдрома, или как это правильно называется в психологии. Лундберг не была специалистом, но была уверена в одном: Барбаре после всего этого понадобится помощь хорошего врача.
Но Касанда продолжала говорить, заворожённым тоном, почти шёпотом:
—А то, что он сделал до этого! — она перевела взгляд на глайеры, словно искала там подтверждение своим словам. — Его навыки управления... Я подняла информацию о нём из доступных файлов Архивариуса. Макс Буря, вордо-пилот 11 уровня. Это максимальный уровень в этой профессии. Но я уверена, он давно вышел за рамки имперских классификаций. Он выше! Его навыки, его стиль... они не имеют аналогов среди известных данных.
Астрид нахмурилась, чувствуя, как слова Барбары пробуждают в ней противоречивые чувства.
—Он заставил двигаться мехов Конфедерации так, как даже их инженеры не могли себе представить, — продолжала Барбара, её голос напоминал человека, рассказывающего о чуде. — Это не просто управление. Это искусство.
Лундберг сжала зубы.
—Это безумие, — пробормотала Астрид себе под нос, глядя на неподвижные фигуры Амниумов, Протуберанца и окружающих их Палачей.
Наконец, появилась главная фигура на действующей сцене. Над головами андроидов, словно грозовая туча, завис лёгкий фиолетовый глайер с символикой Восьмого Отдела. Его приглушённое свечение бросало мрачный отблеск на разрушенную улицу, подчёркивая символ Имперского Дворца.
Астрид почувствовала, как у неё перехватило дыхание. Восьмой отдел. Личная служба Имперского Дворца. Их присутствие означало одно: ситуация вышла из-под контроля настолько, что теперь этим делом будут заниматься на самом высоком уровне.
«Если этим делом заинтересовались на таких верхах, то хаос скоро прекратится», — подумала она, ощущая, как её напряжение сменяется тенью облегчения. Лундберг позволила себе поверить, что вскоре всё закончится.
Глайер медленно и бесшумно снизился, его корпус выглядел
Но что-то в этом спокойствии насторожило Астрид. Слишком холодное, слишком безмолвное присутствие. Она знала, что Восьмой отдел не приходит просто так. И когда они приходят, часто возникает ощущение, что порядок — это лишь другая форма хаоса.
В подтверждение её догадок, один из Амниумов, стоящих в центре, внезапно активировал плазменный резак. Без малейшего промедления он согнул массивные ноги, готовясь к прыжку, и, словно управляемый инстинктом разрушения, взвился в воздух.
Глайер ещё не успел завершить своё снижение, когда раскалённый до бела клинок резака разрезал его корпус пополам. Разрыв сопровождался ослепительной вспышкой и дождём искр, которые осыпали улицу, как звёздный град. Машина, расколотая на две части, начала заваливаться, и её обломки рухнули вниз, разбиваясь о землю.
— Да ну нафиг! — с голосом, полным восторга, воскликнула Барбара, тут же прикрыв ладонью рот.
Астрид застыла, словно парализованная. Её взгляд был прикован к сцене, которая поразила её до глубины души. Всё, что она видела раньше, — бои, уничтожения, даже координированные атаки Амниумов — померкло перед этим поступком.
Этот прыжок, этот удар не просто разрушали её представления о тактике и логике. Это было сродни вызову самой Империи, равносильному особо жестокому самоубийству. Но худшим в этой истории было другое.
В деле, где замешан восьмой отдел не бывает случайных свидетелей. Каждый попадает под особое ...
—Фэм, — пробился голос Малюшкина, — Астрид, вам стоит кое-что знать. Если это возможно, немедленно уходите ... Подняты по ... вам стоит ...
***
Абай уже понял, что домой он сегодня не попадет.
После того как он дал устные показания офицерам полиции, его передали детективам ДЛУ. Эти настойчивые парни продержали его на допросе около часа, выжимая из него все, что могли. Абай был на грани, голова тяжело кружилась, глаза слипались. Он засыпал на ходу, в прямом смысле этого слова. Ожидая в коридоре, в комнате для допросов, он по несколько раз засыпал прямо на неудобном стуле. Его постоянно будили, заставляли отвечать, затем переводили из одной комнаты в другую. Всё это время его сознание уже как будто работало на автомате. Единственным его желанием было просто отдохнуть. Хотя бы часик, или два, а лучше сутки.
Только когда его заперли в камере временного задержания, его оставили в покое, хотя бы на какое-то время.
Здание космопорта, в котором оказался Абай не по своей воле, было не слишком многолюдным, что было как нельзя кстати. Камера была небольшой и чистой. Она не напоминала жуткие и грязные помещения, в которых ему уже приходилось бывать. Но самое главное, в этой камере было стерильно чистое койко-место. Без соседей, без лишнего шума. Лучшего и желать было невозможно.
Абай устроился на койке, и сон накрыл его мгновенно, не успев голова даже коснуться подушки.