Чужое Дело. Пролог
Шрифт:
Барбара давно для себя уяснила, что все великие люди в истории были не от мира сего. По крайней мере, так о них говорили серые массы, не принимающие их взглядов на жизнь. Но в итоге, как доказывает время, именно эти люди изменяли ход истории и становились символами, рядом с которыми слабо меркнут даже самые яркие звезды.
Есть прекрасное выражение: — “Победителей не судят”. Сейчас оно было как никогда кстати.
Выскочив на улицу, шатенка стала искать себе место для наблюдения за разворачивающимися действиями. Сейчас ей было наплевать на призывы начальницы, спрятаться и
Её детский дом был финансирован полицейским департаментом Рида. Таким образом, департамент подбирал себе на пополнение уже заранее рекрутированных новобранцев.
Верно, в Империи была Единая Распределительная Система, которая после инцифилограмных тестов распределяла выпускников домов согласно индивидуальным способностям в более подходящие направления и профессии согласно их индивидуальной оценке. Только, странная ситуация с годами выработалась. Все выпускники становились рекрутами Центрального Департамента Полиции. По крайней мере те, у кого личный бал не ниже 57%. Единицы, кто не дотягивал до этой цифры, направлялись на астероидные горнодобывающие компании, где и прожигали свою недолгую жизнь.
Барбара иногда даже завидовала им. Они смогли вырваться с этого города и стать вершителями своей судьбы. Остальные же, прямиком шли в полицию, а если твой бал выше 122% в ДЛУ, или СИК. Проще сказать, выбора, по сути, не было.
Девушка прекрасно понимала, что без махинаций здесь не обошлось. Система выглядела справедливой, но никто не задавался вопросом: почему только одно направление? Высокий балл — идёшь в более престижный отдел, низкий — отправляешься на пыльную и нудную работу. Но всегда — в полицию.
И это было не честно. Как только ты становился стажёром, подписывал контракт, по которому был обязан отработать в департаменте не меньше пятнадцати лет. Но это лишь начало. Хочешь ты того или нет, твой контракт автоматически продлевали каждые пять лет, будто твоё мнение уже не имело значения. Всё это подавалось как высшая степень доверия и уважения к сотруднику, но в действительности это была ловушка.
Никто не мог вырваться. Уход из полиции считался актом неповиновения системе, и такие поступки карались. Тех, кто пытался разорвать контракт или подать прошение об увольнении, ждали штрафы, давление и даже судебные разбирательства. Всё это приводило к одному: люди оставались заложниками системы до конца своей жизни.
Барбару всегда угнетала эта перспектива. Ей хотелось большего — свободы, выбора, хотя бы иллюзии того, что она контролирует свою судьбу. Но вместо этого она ощущала себя шестерёнкой в огромном механизме, который перемалывал жизни в угоду своему вечному существованию.
В такие моменты она особенно остро завидовала тем, кто отправлялся на шахты или даже становился ауткастом. Эти люди могли исчезнуть из поля зрения системы, раствориться в тенях, оставив за спиной её холодный контроль. Барбара часто мечтала о том, чтобы найти способ вырваться, но пути к этому казались недостижимыми.
Теперь, глядя на происходящее вокруг, она впервые почувствовала проблеск надежды. Может быть, хаос, охвативший город,
Нет, он не был сумасшедшим. Касанда почувствовала укол стыда за то, что называла его так, пусть даже про себя. Она всё лучше понимала: её будущее не в нудных лабораториях ДЛУ, не в тихом рабстве системы. Оно там, где этот человек. Рядом с ним. Ей нужно стать его последовательницей, присоединиться к нему. Но как? Этот шаг казался невероятным. Просить об этом? Ей было страшно даже подумать.
Внезапно один из Амниумов отшвырнул обломок глайера восьмого отдела. Барбара прищурилась, всматриваясь в остатки машины. И тут её осенило. Это не был настоящий глайер. Бутафория. Машины восьмого отдела защищены так, что их не возьмёт ни один плазменный резак. Кто-то пытался воспользоваться обманом, выдав себя за тех, кем никогда не был.
Наивные простофили! Они надеялись воздействовать на этого человека силой авторитета. Думали, что он прогнётся, увидев символ скрытого всевластия. Но они не понимали, что для него такие символы ничего не значат. Напротив, их жалкие попытки выглядеть внушительно казались ему смешными, ничтожными.
Девушка зацепилась за мысль, которая словно пыталась прорваться через её страх. Какой бы абсурдной ни казалась идея, она не могла избавиться от ощущения, что её путь действительно рядом с ним. Этот человек был не просто мятежником — он разрушал правила, которые все остальные считали незыблемыми.
Каждое его действие было вызовом системе, и он побеждал, оставляя её в ступоре. Он не был рабом символов, знаков власти или громких имён. Она поняла, что именно это заставляет её тянуться к нему. Ей нужно не только присоединиться, но и доказать ему, что она достойна стать частью его хаоса.
—Слышь ты, убогая, — услышала девушка чей-то незнакомый голос, — Спрячься дура. Сейчас они разойдутся, ты костей потом не соберёшь.
Шатенка быстро обернулась в сторону источника голоса и увидела двух парней, младше себя. Это были шестерки, которые подносили коробку к парадному входу клиники. Она узнала их — видела, как они двигались, когда Буря уходил к двери забрать свою "быструю доставку".
Парни забились в угол лестницы, прижавшись к парапету, и, согнувшись в три погибели, сидели там, не высовываясь. В их глазах читался страх и любопытство, как у тех, кто понимает, что оказались в неприятной ситуации, но не могут выйти из нее.
Оценив свои габариты в бронекостюме, Барбара пришла к выводу, что лучший вариант для неё сейчас — то же укрытие, где прятались парни. Придётся им немного подвинуться, но ничего страшного — потерпят. Она же в этом случае получит отличную обзорную позицию, где происходящее перед ней будет видно как на ладони.
Без лишних колебаний, игнорируя в свой адрес ругательства и упрёки, которыми сыпала это парочка, Барбара заняла своё место. Затолкнув подальше в угол этих двух грязных крыс улицы, девушка приказала тем не шуметь, пока она добрая. Ведь преимущество было на её стороне.