Чужое тело
Шрифт:
– А ещё доспехов у вас нет?
– Почему-то сорвался на "вы" я.
Сержант виду не подал.
– И доспехи есть... Чуть дальше. Думаю, что давно пора тебе уже подобрать кольчугу... Лана! Ну сколько тебе раз повторять, не заходи в зал, когда я не рядом.
Я оглянулся. Ну да, Лана. На руках у неё тот самый большой котище, лапы вниз свесил, на меня смотрит и глазами сверкает. А девочка тоже глазами сверкает, смотрит на мечи.
– Папа, ты обещал!
– Доча!
– Суровое лицо сержанта чуть разгладилось, но тут же собралось снова.
– Я же просил, не заходи
– Но, пап, ты же тут! Дверь была открыта, я за Пушистым прошла. А Пушистый за мышкой побежал.
– С каких это пор мыши завелись в тренировочном зале? В любом случае, отпусти Пушистого, пусть продолжит свою славную охоту. И иди к маме.
– Пап, я посмотреть хочу, можно?
– Ты уже так много...
– Ну пожалуйста! Ты же сейчас для принца доспехи будешь выбирать? Настоящую кольчугу? Пап, ну дай посмотреть!
– О Светлые боги, Лана! Почему же у всех девочки шьют себе платье и мечтают о свадьбе, а твои мечты о острых клинках и битвах? За что мне такое наказание?
– Это потому что у меня мама не какая-нибудь неженка городская, а степная женщина! Которые в бою прикрывают спину своему любимому! С луком и стрелами, а то и с настоящим мечом! А как я буду защищать спину любимому, когда у меня даже деревянного меча нету?
– Ох, Лана, дочка...
– В голосе сержанта слышалось очень много. И главное, что в современных городах нет нужды защищать спину любимому, для этого есть верные друзья и городская стража, а женщины должны сидеть за крепкими крепостными стенами, прясть там или вышивать... Чем там Альтзора занимается? Вышивает рыцарские картины почем зря, уже штук пять нашила. Ну, или поместьем управлять, но это в крайнем случае! Да вот только было то говорено-переговорено уже много раз.
И потому сержант только вздохнул.
– Хорошо, побудь пока что, погляди... Эх, горе ты моё.
– Пап, ты не прав, я не горе - я счастье! Мне мама так говорит! А так говорить нельзя, а то можно беду накликать.
– Счастье, счастье конечно!
– Большой и злобный ко врагам сержант ласково обнял за плечи свою дочку, осторожно-осторожно. Постой уж, погляди, да только молчи и не мешай! А ты, Седдик, клади деревяшку на пол и иди сюда. С сегодняшнего дня в кольчуге будешь тренироваться...
Я услышал завистливый вздох Ланы.
Кольчуга легла на плечи как родная, сразу пригнула к земле. Кило восемь будет, а то и больше. А если и поддоспешник учесть, то и все десять будет.
– Вот так.
– Сказал сержант.
– Теперь пояс... Взатяг!
Одна из самых маленьких кольчуг в коллекции сержанта подошла мне. Ну, кольчуг у него было в достатке, и поддоспешники лежали, просыпанные какими-то листьями с резким запахом лаванды. И несколько широких кожаных поясов.
– Красавец!
– Это Лана.
Сержант покосился.
– Кто обещал молча сидеть?
– Впрочем, как-то не убедительно. Как родитель, мог и сильнее сказать. Любит он её, очень любит.
– Прости, папочка!
– Не очень-то и раскаиваясь.
А она-то понимает и пользуется. Ох, и разбалует её сержант, ох и разбалует!
– Вот так!
– Сержант покрутил меня, как грушу, туда-сюда.
–
– Сержант оборвался, посмотрел на дочку.
– Короче, руки оторвать. Ничего ведь не сказали!
Ага, конечно. У меня, на Земле, защита уже современная, жилет из какого-то хитрого кевлара, он хорошо удары принимает. Молчан, конечно, кольчугу показывал как одевать, да я и не запомнил ничего.
Ну ничего, сейчас научат.
– Лана, в зале подожди с Пушистым, и дверь прикрой.
– Но, папочка, как же...
– И не спорь с отцом!
– Сержант сказал мягко, но много решительнее.
Первый же удар я пропустил, самым позонным образом. Прилетело мне в бок, я аж скривился, покосился... Ребра стрельнуло резкой болью, как будто получил резиновой дубинкой. Было так однажды, на дискаче этом проклятом, "Васильке", когда пьяный студент приволок с собой раскладную дубинку-выкидушку и заехал мне по ребрам. Студента, конечно, смяли, отволокли проспаться в отделение. А наутро он уже ничего и не помнил. А ребра у меня болели ещё с неделю.
– Седдик! Больно ж!
– Терпи!
– Сказал барон.
– Это не очень сильно ещё. Когда мечом бьют, ещё больнее бывает.
Второй раз. Блин, больно-то как. И вроде на ногах стоишь, а почему-то загибаешься большим таким вопросительным знаком.
– И что тебя в детстве не учили-то?
– Спросил сержант.
– Как генерала Ипоку рубить будешь? Светлые боги, ну что же такое-то? Смотри, удар вот так принимать надо, а не стоять истуканом!
– Тяжело в учении - легко в гробу!
– Я выпрямился.
– До конца давай!
– Теперь готовься. Готов?
– Да... Ух!
– Больно не так, но ощутимо все равно.
Ещё два удара прошло полегче, но все равно, я теперь уже совершенно другими глазами буду на бой в кольчугах. Больно это, удары пропускать! Лучше парировать мечом, а если уж попало, то ничего хорошего в том нету. Синяков не оберешься, а то и свалишься прямо посреди сражения, и вторым ударом тебя прикончат.
– Вот так.
– Услышал я как с другой планеты. Что, бить больше не будут, нет?
– Снимай теперь все, и одевай заново, уже сам. Снимай, мне надо видеть, что у тебя с плечами.
Ничего такого с плечами. Синие они, плечи, стали.
– А хорошо ты стоял. Виктор после третьего удара вообще свалился...
– Похвалил меня сержант.
– Ага...
– Скептически ответил я.
– Так он и больше, ты его сильнее лупил!
Барон широко улыбнулся.
– Ничего не скроешь! Стой, не двигайся... Вот это бывает, когда поддоспешник на рубашку одеваешь.
– Складки рубашки отпечатались у меня в теле синими полосами.
– Снимай рубашку. И кольчугу подгонять тоже надо! Подгонять и подгонять... Эх, оружейника б хорошего, да где их теперь-то возьмешь? Сами справимся. Одевайся заново, пошли в зал. Сделаешь два прохода, в кольчуге и поддоспешнике. Да и все на сегодня, а то обед стынет, а дочка моя все больше и больше хочет оружие в руки взять... Не дело то.