Чужой для всех. Книга 3
Шрифт:
Несмотря на свет прожекторов, подсказки командиров экипажей, торчащих, как столбы из башенок, опасность свалиться в кювет на крутых поворотах и подъемах, была реальной. Третьи сутки над Валонией висел плотный, угнетающий туман.
Оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени в буквальном смысле не находил себе места. Двухметровая фигура эсэсовца с трудом вмещалась на заднем сидении Хорьха. Колени, словно копыта мустанга, топтали жилистый зад водителя, а голова билась о потолок. Главный диверсант Вермахта сожалел, что пересел в машину подполковника Ольбрихта. Помощник фюрера подвязался ехать до Нешато, чтобы лично убедиться в разгроме американского
После очередной встряски Отто заметил раздраженно: — Господин Ольбрихт, удивляюсь вашему хладнокровию. Тянемся, как стадо баранов, а вы мечтаете в полумраке.
Франц взглянул косо на Отто, отодвинулся к двери. От нависающего Скорцни, разило перегаром, ответил назидательно:
— Отто, берегите нервы! Они пригодятся в боях за Маас. Здоровье, смотрю, вы вчера подорвали. Хотите поправить? Я всегда держу про запас дядюшкину фляжку с коньяком.
— Не вижу препятствий! Башка раскалывается, — пробасил Скорцени радостно. — Давайте.
Франц достал из внутреннего кармана фляжку с нацистским гербом, подал Скорцени. — Берите, друг. Предупреждаю, там должно в остатке, что-то булькать.
— Несомненно, дорогой Франц. — Жадными глотками ароматная жидкость быстро переместилась в объёмный желудок диверсанта. — Благодарю!
Открыв окно, Скорцени облегченно вздохнул. Ледяная морось обжигала лицо, шею, остужала голову. Капельки влаги затекали за ворот. Шрам, от некогда располосованной на дуэли левой щеки от уха до подбородка, уродливо сжимался от холода.
— Бр-р-р, — втянул голову диверсант, сплюнул, закрыл окно.
— Я вас предупреждал, Отто, — усмехнулся Ольбрихт, — нельзя напиваться, как сапожник. Даже если фюрер вас лично поблагодарил за участие в штурме Бастони.
— Каюсь, перебрал. В последнее время у нас не было случая устроить праздник, а здесь такой повод. За коньяк, спасибо. Превосходный. Ваш дядюшка знает толк в подобных напитках. Кстати, где сейчас генерал?
— Генерал Вейдлинг готов наступать. Ждет, когда мы с вами займем переправу через Маас.
— Пусть прогревает двигатели. Два, три дня и мосты будут в моих руках. Трем группам удалось пройти сквозь брешь, открытую в союзнических линиях, и продвинуться до берегов Мезы в районах Юи, Намюра и Динана. Там они спокойно устроились на пересечении дорог, дают ложные направления, проходящим частям, проводят диверсии. Предупредил: не переусердствовать, затаиться, ждать команды.
— Есть опасения?
— Еще бы. Моя бригада — это бригада глухонемых.
— Кого? Глухонемых? — Франц рассмеялся звонко. На глазах выступили слезы. — Еще скажите, слепых!
Прыснул и Криволапов за рулем, хотя не понимал сути разговора. — Шеф смеется, значит смешно, можно поддержать.
— Да, да глухонемых, я не шучу, — повторил Скорцени, облизав пересохшие губы. Хотелось пить. Но ему было приятно, что он рассмешил Ольбрихта и продолжил рассказ. — Лингвисты из Вермахта подобрали мне всего дюжину людей, в основном бывших моряков, которые могут разговаривать на американском сленге. 30 — 40 человек нашлось, кто может бегло общаться. Человек 150, те кто могут сносно говорить. 200 — это те, кто что-то помнит из школьной программы. Остальные знают только 'да' или 'нет'. Это почти две тысячи солдат. Вот я и говорю, что у меня бригада глухонемых, фальшивых американцев. Она одета непонятно во что, вооружена как попало. Вы представить не можете нашу подготовку.
— Вам не позавидуешь, Отто. Но операция 'Дракон' в действии.
— Куда деваться, она под личным контролем фюрера.
— Отто, операция развивается успешно. Усилия вашей бригады нацелены на Бастонь, Динан, Намюр, а не на Мальмеди, как спланировано, где вас ждала бы неудача. Вам не показалось это странным?
— Еще бы! Генштаб не дал мне объяснений. Меня это обескуражило, но я сдержал гнев.
— Отто! Это сделал лично фюрер. У него было видение на счет всей операции 'Стража на Рейне'. Именно по этой причине в последний момент ставка сделана на 5 армию Мантейфеля. Ему переданы основные танковые корпуса СС. Дитрих остался на вспомогательных ролях, прикрывая пятую армию с севера. Так что же вас беспокоит?
— Группы наделали много шума за три дня, дезорганизовали оборону противника. Успех отрядов далеко превзошел мои надежды, но есть и провалы. Кстати, вы слышали новость, — улыбка Скорцени расплылась во все лицо. Шрам — багровый плотный рубец, собрался как червяк. — Американское радио в Кале говорило о раскрытии огромной сети шпионажа и диверсий в тылу союзников — и эта сеть подчинялась полковнику Скорцени, 'похитителю' Муссолини. Американцы даже объявили, что захватили более 250 человек из моей бригады — цифра явно преувеличенная. Я стал популярен. Так вот, меня беспокоит, что американцы на нас устроили тотальную охоту. Есть ли у меня резерв времени, чтобы выполнить свою историческую миссию? Смогут ли продержаться глухонемые Джи-ай под прицелом настырных квадратоголовых америкосов, до того, как мы захватим мосты?
— Вы зря паникуете, друг, — Франц произнес твердым, наставническим голосом. — Конечно, это вас не спасет, — он постучал пальцем по американскому шеврону на куртке Скорцени. — Ваш маскарад виден за полкилометра. Но факторы неожиданности и дерзости сыграют роль. Ваш успех зависит от наступательных действий танковых дивизий. За нами следует 47 танковый корпус генерала Хейнрика фон Лютвица. При паническом бегстве противника легче захватить мосты, обеспечить переправу. Молитесь на него.
Отто Скорцени посуровел, задумался.
— Вот вы говорите, что я мечтаю в полумраке, — продолжал беседу Ольбрихт. — Я не мечтаю, Отто. Я думаю, как вам помочь. И здесь приходит мысль вновь использовать русский батальон, этих сорви голова. Вы поняли меня, Отто? — Франц толкнул локтем в бок соседа, который притих в полудреме.
— Что, русский батальон? ...Бьюсь об заклад, моя бригада достигнет раньше другого берега, чем ваши русские. Мне кажется вы им слишком доверяете, — выпалил Скорцени, не теряя нить разговора.
— Спокойнее, Отто. Русские меня не подводили, — парировал Франц. — Не подведут и в этот раз. Они отвечают за свои слова. Спешу посмотреть на их работу. Уверен, под Нешато есть, что показать фотокорреспондентам. Хорошая русская поговорка гласит: 'Не говори гоп, пока не перепрыгнешь'. Отто, придержите свои бахвальства фюреру. Ему будут приятны ваши подвиги. Вы ходите у Рейхсканцлера в любимчиках. Слышал, что он вам даже запретил идти во вражеские порядки, дабы не позволить себе вас потерять. Это правда?