Чужой для всех. Книга 3
Шрифт:
Лицо Скорцени засияло от гордости. — Франц, это правда. Фюрер дважды просил оставаться в тылу, поберечься от пуль. Но разве это выполнимо? Кстати, вы обласканы экселенцем не хуже чем я.
— Это заметно?
— Очень. В Генштабе говорят, что фельдмаршал Модель боится, что вы разделите с ним славу побед в операции. Думаю, по этой причине он дал согласие на ваш отъезд со мной.
— Мне слава незачем, Отто.
— Так ли это, подполковник? А фотографы, служебный взлет?
— Это видимая сторона. В душе — я тихий парень. Тише едешь, дальше будешь.
—
— Зачем проснулся, Клаус? — недовольно отозвался Франц. — В твоей помощи и критике не нуждаюсь. И вообще, я думал, что мы уже одно целое. Ты давно не уделял мне внимания. Выскочил, как черт из табакерки. С какого перепуга?
— Засиделся у тебя. Руки чешутся по делу. Я же профессионал. Советуйся больше со мной. Мне скучно, друг.
— Хорошо, придумаю для тебя что-нибудь. Сейчас не мешай. Видишь, Скорцени уставился недоуменно. Бывай, волк одиночка...
— Франц? Вы меня слышите? С вами все в порядке? — Скорцени щелкнул пальцами перед лицом штабиста.
Ольбрихт вздрогнул. Шире открыл глаза. Взгляд затуманенный. Произнес глухо: — Это после контузии. Приступ головной боли. Не обращайте внимания. Говорите. Я прослушал, что вы сказали.
— Я сказал, что вы хорошо вжились в русскую культуру за время войны. Ваши высказывания могут вызвать подозрения у службы безопасности. Не обижайтесь. Я имею польские корни, это чувствую.
Франц молча достал фляжку, сделал глоток. Боль проходила. Он вновь мыслил ясно. Не раздражаясь, бросил Скорцени: — Не преувеличивайте, Отто. Подозрение, скорее, вызовут ваши диверсанты, за незнание столицы штата Кентукки или тому подобное. Допьете? — протянул фляжку. — Скоро приедем. Видите, туман расходится.
— Не вижу препятствий, Франц!
— Гос-сподин подполковник! — вскрикнул Криволапов.
Визжат тормоза. Машина юзит, несется влево. Криволапов бросает педаль тормоза, выворачивает руль, на последнем метре дороги гасит скорость. Оборачивается. Глаза вытаращены, заикается: — С-стреляют-с, господин подполковник!
До немецких офицеров ясно доносилась пулеметная стрельба. Отвечали "шмайсеры". В поле зрения, почти у кювета, вдруг рванули мины среднего калибра. Огромная ель, иссеченная и срезанная осколками, на глазах изумленных пассажиров, вздымая клубы снежной пыли, шумно валится на дорогу. Крики фельдфебеля. Вопли, подмятого мотоэкипажа. Оглушительный выстрел 'Пантеры'. Многократное эхо разнеслось по всему лесу.
— Что это? — рявкнул Скорцени, небрежно передал фляжку. Не дожидаясь ответа, рванул дверь, скатился в кювет....
Приземление было мягким. Тем не менее, Отто почувствовал головокружение. Чтобы сбавиться от дурноты, зачерпнул пригоршнями рыхлый снег, приложил к пылающему лицу, пожевал. Осклабился от удовольствия. Талая вода текла под рубашку, обжигала
Словно Йети: огромный, встревоженный, злобный, с растрепанными волосами и уродливым фиолетовым шрамом, Отто, цепляясь за ветки, царапая руки, перелез через ель.
К Скорцени уже бежали офицер связи и командир группы капитан фон Фолькерсам. Приблизившись к грозному диверсанту, они вытянулись в струну.
— Кто дал команду стрелять? — выдавил, хмурясь Скорцени.
— Господин оберштурмбанфюрер СС, — сбивчиво заговорил капитан фон Фолькерсам. — Мы следовали, ...нас раскрыли. Мы вступили в бой согласно инструкции.
— Черт, каким образом нас опознали? Силы противника?
— Уточняю.... Рота десантников. Может больше.
— Откуда взялась эта рота десантников? — зарычал эсэсовец. — Почему проморгали? Спят, свиньи? ...Кто там? — Скорцени обернулся на шум.
К диверсантам спешно подходил Ольбрихт, одетый, как они в американскую униформу, поверх немецкой. Сзади на малых оборотах двигалась командирская 'Пантера'.
У Скорцени перекосился рот от опеки со стороны Франца. Из груди вырвалось: — Господин подполковник, я не нуждаюсь в вашей помощи. Зачем вы здесь?
— Отто! Прекрати брань! Твои люди невиновные, — заступился за офицеров разведчик, не отреагировав на бестактность любимца фюрера. — Это остатки 506 десантного полка. Американцы прорываются к Бастони. Любое движение в обратную сторону вызывает подозрение.
— Хорошо! Допустим, — согласился раздраженно Скорцени. — Если вы такой умник, Франц, то подскажите выход. Мне нужно сохранить отряд. Я не привык обороняться, я привык нападать первым. Не мой промысел добивать отступающие части.
— Отто! Выводите танки вперед. Немедленно! Пока их не расстреляли из базук в этой лесной глуши. Атакуйте ими. Моя 'Пантера' останется сзади. Перекрестным, корректированным огнем разделаем американцев под орех. Капитан? — Франц обратился к командиру группы. — Американцы атаковали с двух сторон?
— Нет, господин подполковник. Нападение внезапное слева. — Глаза Фон Фолькерсама благодарно светились.
Франц легким кивком ответил на благодарность офицера, перевел взгляд на Скорцени. — Нам повезло, Отто. Американцы вступили в бой без подготовки, наткнувшись на колонну. Всех гренадеров на правую сторону, займите оборону. При поддержке танков подавите десантников. Отдавайте приказ, оберштурмбанфюрер. Время идет...
— Ложись, — вдруг заорал связист. Падая, потянул за собой фон Фолькерсама.