Чужой клад
Шрифт:
— Эх, ушли!.. — досадовал Тарас, в азарте боя не обращая внимания на раненое плечо, из которого уже текла кровь. — Ушли, изверги!.. Может, это те, что мою Оленьку убили!..
— Спасибо за помощь, казак, — повернулся к нему Денис. — Без тебя бы мне трудно пришлось.
— Да что вы, пан… — смутился Тарас. — Вы и сами храбро сражались. Эти ж злодеи набросились вдвоем на одного…
— Нет, Тарас, не вдвоем, а втроем, — сказала Настя, указывая на поверженного выстрелом бандита. — И не на господина Томского они набросились, а на меня и пана судью. А Денис
— Я и сам у Фомы Трофимовича учился, — блеснув глазами на Настю, сказал Денис. — У меня на руке просто царапина, а вот у Тараса рана довольно глубока. Давай-ка я тебе перевяжу плечо, казак, чтоб остановить кровь. У меня платок большой, как раз хватит перетянуть.
Видимо, шум и Настины крики о помощи были услышаны не только Тарасом, потому что со стороны ремесленного посада уже неслось человек десять, среди них были Савва, а также Мотря со своими подружками Фросей и Горпиной. Увидев, что Томский перевязывает раненого Тараса, Мотря так и ахнула:
— Что тут случилось?.. Кто тебя ранил, Тарасик?..
Настя уже давно приметила, что горничная неравнодушна к молодому казаку. Пока жива была Ольга, Мотря изводилась ревностью и прятала свои чувства, но теперь они у нее то и дело прорывались.
Настя рассказала о нападении, и Савва тут же бросился к поверженному бандиту, сдернул с него маску и, заглянув в мутные глаза, сообщил:
— Отходит. Жаль, из него уж ничего вытрясти не удастся. Рожа-то незнакомая, никогда его в наших краях не видел.
Все столпились посмотреть на умирающего разбойника. Его никто не признал. Однако Настя обратила внимание, что Мотря, увидев бандита, вздрогнула и зажала рот рукой. Насте даже показалось, что горничная собирается что-то сказать, но в этот момент Тарас, которому Томский закончил перевязывать плечо, кинулся к бандиту и, в ярости пнув его ногой, воскликнул:
— Наверное, из тех душегубов, что убили мою Олю! Я б жизнь отдал, чтоб им всем отомстить за нее…
В глазах парня заблестели слезы, и Мотря, нахмурившись, отступила в сторону и отвернулась от Тараса, горевавшего по невесте над трупом убитого разбойника.
Перед мысленным взором Насти вдруг промелькнули фигуры двух убегавших бандитов, и девушке почудилось в одном из них что-то смутно знакомое. Но беглое воспоминание испарилось, не оставив следа, потому что Настя посмотрела на Дениса и встретилась с ним глазами. Сделав к нему несколько быстрых шагов, она сказала:
— Вы тоже ранены, Денис Андреевич, и вас бы надо перевязать.
Он глянул на порванный рукав камзола, слегка вымазанный кровью, и с усмешкой заметил:
— Пустяки, кровь уже остановилась. Вот камзол мне жалко. Все-таки шелковый и сшит у модного портного.
— Все бы вам шутить, Денис Андреевич, — покачала головой Настя.
— Кстати, когда вы так ловко бросили мне эту саблю, то
Он все еще держал в руке саблю Остапа Борисовича, который неподвижно стоял в стороне, приходя в себя после страшного происшествия.
— Так кто ж эти изверги, зачем они напали? — вопрошал, оглядываясь вокруг, Савва. Заметив Новохатько, подскочил к нему: — Что скажете, пан судья? Может, разбойники хотели убить панну Криничную, как убили Олю и Раину? Я ведь так и думал, что это дело рук лихих людей, а не какой-то озерной ведьмы.
Остап Борисович наконец опомнился и, солидно откашлявшись, сказал:
— Эти разбойники охотились вовсе не за панной Криничной, а за мной. Сегодня утром мне передали записку с угрозами. Дескать, расправимся с тобой, судья, за то, что ты слишком строго нас судил.
Настя могла бы поклясться, что бандиты в масках бросились именно к ней, не обратив внимания на Остапа Борисовича, и она язвительно спросила трусоватого ухажера:
— А почему вы не защищались, пан судья, если разбойники на вас нападали? Ведь вы, кажется, даже не ранены, как Тарас и господин Томский.
— Я потому не защищался, что хотел подпустить их поближе и отвлечь от вас, — ответил Новохатько, запинаясь. — И, клянусь, я бы их всех уложил, если б вы, панна, не отдали мою саблю господину Томскому.
Даже мужчины стали давиться от смеха, услышав такой ответ. А Новохатько, строго посмотрев на хихикающих девиц, обратился к Денису:
— Кстати, господин Томский, верните мне оружие, я теперь всюду должен его носить, потому как моя жизнь в опасности.
Денис протянул саблю рукоятью вперед и с насмешкой заметил:
— Оружие надо не просто носить, но и пользоваться им, когда следует.
Новохатько не сразу нашелся с ответом, но, вложив саблю в ножны, внушительным голосом изрек:
— Если б не моя сабля, так и вас бы не было в живых.
Настя невольно возмутилась:
— Вы бы, Остап Борисович, хотя бы поблагодарили господина Томского за наше спасение! Ведь ему-то никто не угрожал, а он, рискуя жизнью, кинулся нам на выручку.
— Это дело темное, — проворчал Новохатько, глядя в сторону. — Кстати, мне непонятно, почему господин Томский вдруг оказался здесь.
— То же самое могу спросить у вас, — парировал Денис.
— Ну, я… мы с Анастасией Михайловной шли к попу, чтобы допросить его насчет Юхима, — ответил Новохатько, вытирая вспотевший лоб. — Панна Криничная на днях видела Юхимку возле своего двора. Может, он и сегодня был среди этих разбойников?..
Тут в разговор вмешался Савва:
— Да не мог Юхимка быть среди них! Он, хоть и здоровяк, а на саблях драться не умеет. И откуда бы у него лошадь взялась?
Поднялся настоящий спор, в котором не участвовали только Настя и Денис. Все же остальные наперебой высказывали предположения о разбойниках в масках, считая их то беглыми ворами, то татарскими работорговцами или даже турецкими янычарами.