Чужой Могильник
Шрифт:
— Это всё... просто ради выигрыша времени?!
— А что я ещё могу сделать? — Булькающе прохрипела Катя, глаза её затуманились, в правом лопнули сосуды. — Сбежать и прятаться как крыса?!
Пиа умолкла, долго смотрела на адмирала и наконец опустилась на колено, положила ладонь поверх её ладони.
— Я поняла... и помогу.
— Сколько у нас... времени... до... удара...
Голос Селезнёвой истончается, а веки подрагивают, норовя закрыться.
— Минут пять, может десять. — Ответила Пиа, отводя взгляд.
— Прекрасно...
Йотун
— Всё-таки попал... — Просипела адмирал, бросила взгляд на экран с показателями. — Концентрирует луч, хочет разом сжечь... это мы посмотрим.
Ковыляя и хватаясь за приборные панели пошла к месту пилота... корабль тряхнуло второй раз, всхлипнула сирена. Пиа дёрнулась к Кате, но та лишь отмахнулась и кивнула на командирское кресло.
— Следи за кнопкой.
— Ты что собралась делать?
— Как что? Летать на этой птичке...
Носовой часть Йотуна наливается жаром, начинает светиться, как расплавленный металл. В боку сквозная дыра, размером с кита. Двигатели едва заметно горят синим, но постепенно затухают. Машина борется за живучесть, отчаянно оповещая экипаж о проблемах. В коридорах оживают ремонтные дроны, а механики в защитных костюмах ползут за ними.
Пространство между Йотуном и Чужаком начинает светиться, и в луче сгорают обломки флотилии. Вспыхивают и исчезают, разложившись на атомы.
Двигатели вспыхнули разом, выбив в космос длинные «фотонные» конусы, включились маневровые. Мановар клюнул носом и по сужающейся спирали «рухнул» к планете. Исчез и появился в сотне километров, вновь исчез и, появившись ближе к чужаку, заметался, мерцая с утроенной частотой.
***
Дан бежит по коридору, уворачиваясь от щупалец, отскакивает от стен к потолку и некоторое время мчит по нему. Коридор тянется бесконечно, переплетается с другими, но ни разу не было ни зала, ни дверей. Только стены, а порой врезанная в них аппаратура.
Металлические «осьминоги» несутся за рейнджером, лязгающим валом. Замедлись на мгновение и его разорвут. Первая брошенная за спину граната взорвалась едва слышно, а обернуться Дан не рискнул. Вторая и третья грохнули мощнее, а последнюю рейнджер зажал в кулаке, оставив для себя.
Проскочил в боковой коридор и остановился. Коридор обрывается огромным залом, залитым светом. Пол устлан шестигранной плиткой с перламутровым отливом. В центре вращается жёлтая сфера, заключённая в двигающиеся кольца.
Мозг кольнуло осознанием, безумной догадкой. Коридоры совсем не коридоры, а проводящие линии, буквально вены по которым течёт энергия.
В зал выбегают рейнджеры, останавливаются. Кто-то разворачивается и стреляет от бедра, а
Зарычав, швырнул в гущу гранату и хлопнул по маячку, сорвал и швырнул к шару. Следом полетел десяток других, каждый мигает красным и издаёт тонкий писк, теряющийся в шуме стрельбы и лязга металла.
Взрывы и пули, сдерживают тварей, возводят вал из металлических тел, по которому они карабкаются. Щупальца тянутся к людям со всех сторон.
Селезнёва запрокинула голову, глядя на экран кровавыми глазами. Крикнула, срывая голос:
— Огонь!
Дана схватило щупальце, сдавило талию до хруста. Десантный нож лязгнул о пластины, бессильно соскользнул. Рейнджер, стоящий рядом, вскинул винтовку, целясь не то в Дана, не то в тварь... Поток света прошил зал, как игла, пронзил шар-генератор и исчез.
Атоллец выскользнул из ослабшей хватки, упал на пол. Рядом грохнулся «осьминог». Кто-то подхватил Дана за плечи, потянул прочь. В глазах стремительно темнеет.
Глава 30
Вода давит на грудь, Дан дёрнулся и распахнул глаза. Свет резанул по зрачку алмазной бритвой. Рейнджер заморгал, из груди вырвался стон боли. Он лежит в палате, рядом на стуле спит Пиа. Девушка сгорбилась, голова опущена к груди. С боков множество коек с рейнджерами и персоналом корабля. Гудят аппараты жизнеобеспечения, а медики суетливо укладывают пациентов в криокапсулы, расставленные вдоль стены. На соседней койке лежит Селезнёва, адмирал похожа на киборга из-за обилия датчиков и проводов. К рукам подключены капельницы, а взгляд упёрт в потолок. Грудь мерно вздымается, а в изголовье койки трудятся механические лёгкие. Издают мерный свист.
Пиа подняла взгляд и слабо улыбнулась.
— Привет... — Пробормотал Дан, скривился от острой боли в рёбрах.
— Привет... — Сказала Пиа, подвигая стул ближе, положила ладонь на плечо и придавила к койке. — Не двигайся, у тебя повреждён позвоночник.
— Мы... победили? — Выдохнул Дан, полуутвердительным тоном.
Датчанка покачала головой.
— Отсрочили. Чужак опустился на планету и проводит ремонт. Не знаю, как долго он продлится. Может месяц, может год, а может, неделю.
— Но я же сам видел, — выдохнул Дан, — залп уничтожил реактор!
— Мы не знаем, что уничтожили. Это могла быть и навигационная система, или конденсатор. В любом случае что-то важное, но не смертельное. Увы.
Атоллец шумно выдохнул и откинулся на подушку, грудь сжимает холодная лапа отчаяния. Пиррова победа, даже хуже поражения. Пиа что-то говорит, но слова зависают в толстом слое ваты и тумана. Девушка взяла за руку, помассировала ладонь большим пальцем и улыбнулась.
— Мы можем их бить, Дан. Это не боги! Мы можем победить!