Чужой среди своих 3
Шрифт:
— Уволили тебя… — выдохнула мама, снова затеребив жакет, и, скороговоркой, тихо-тихо…
— По статье, за многочисленные прогулы.
— Хм… оригинально, — озадачился я, — Это как так-то? А… ясно! У меня же, с этой заводской самодеятельностью, целая куча отгулов, а они часто задним числом оформляются, так что было бы, как говориться, желание…
— А пожаловаться? — задаюсь вопросом сам себе, кусая губу, — Коллектив и всё такое…
— Миша… — тихо перебила меня мама, а потом — будто в проруб!
— Моше! — прозвучало это эмоционально, но тихо-тихо…
— Помнишь… —
— Угу…
— Во-от… а сейчас так обстоятельства сложились, что решать надо было быстро, ну мы и… подали. В ОВИР.
Короткий перерыв, выдох…
— Папу тоже уволили, — скороговоркой сказала она, — По статье… что-то там о пьянстве на рабочем месте, кажется. Так что — сам понимаешь…
[i] Голод 1947 г. (а точнее 1946–1948 гг.) был четвертым и последним в Советском Союзе. Он начался в июле 1946 г., достиг своего пика в феврале–августе 1947 г., а затем его интенсивность быстро уменьшилась, хотя какое-то количество голодных смертей еще имело место в 1948 г. Наиболее достоверные оценки уровня избыточной смертности, которые могут быть сделаны сегодня, составляют от 1 до 1,5 млн человек.
Проблема была не только в неурожае, но и в политике Советского Союза — экспорте зерна за рубеж, создания стратегических запасов и увеличения налоговой нагрузки на граждан, при параллельном снижении оплаты труда и росте цен. Так же значительная часть зерна (не менее миллиона тонн) просто сгнила в результате бесхозяйственности.
[ii] Валокордин и корвалол не имеют научных исследований, подтверждающих их эффективность при лечении каких-либо заболеваний. Эти препараты снимают симптомы тахикардии и успокаивают (но не лечат!), и их приём опасен в том числе тем, что люди, вместо обращения к врачу, пьют эти препараты, повышая тем самым риск инфаркта миокарда.
Кроме того, в их составе есть фенобарбитал, признанный в некоторых странах наркотиком, имеющий накопительный эффект, и имеющий много побочных эффектов.
[iii] Чазов «главный кардиолог» страны, в течение многих лет возглавлял «кремлёвскую больницу», а на самом деле целую сеть больниц и санаториев, созданных для «лучших людей страны», в течении трёх лет был министром здравоохранения СССР.
Безусловно талантливый врач и учёный, но чтобы добраться до таких вершин и удержаться там, нужно иметь не только (и даже не столько) талант, сколько специфический характер. Молва приписывает ему разное, в том числе и участие в Большой Игре кремлёвской верхушки, с отравлением неугодных. Ему же приписывается «подсаживаение» Брежнева на фенобарбиталы, хотя к этим препаратам на Западе уже появились вопросы. Сам Чазов, разумеется, всё отрицал.
[iv] Доказательная медицина(медицина, основанная на доказательствах, англ. evidence-based medicine) — подход к медицинской практике, при котором решения о применении профилактических, диагностических и лечебных вмешательств принимаются, исходя из имеющихся научных доказательств их эффективности и безопасности, а такие доказательства подвергаются оценке, сравнению,
Доказательная медицина начала развиваться в 1960-е гг, но активное её развитие началось в 1990-е гг, а сам термин появился в 1991 г.
[v]Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) — это психическое расстройство, которое может возникнуть когда человек испытал воздействие травмирующего события. Многие люди, пережившие травмирующее событие, останутся под влиянием связанных с ним негативных эмоций, мыслей и воспоминаний.
Глава 9
Не советские люди
— Выписывают? — мимоходом поинтересовалась Ираида Пална, весьма неэротично облизывая сладкие от шоколада пальцы.
— Угу, — приваливаюсь к стене напротив, — в обед, говорят, и выпишут. Должны, по крайней мере.
— Ну правильно, — кивает медсестра, — с утра у врачей обход, потом другие заботы, ну и потом уже дело до выписываемых пациентов доходит.
— Да понятно… — вздыхаю я, но Ираида Пална — добрая (хотя и коррумпированная) душа, поняла меня по-своему, поделившись шоколадными, а вернее — соевыми батончиками. Отказываться не стал, и, развернув, начал откусывать по чуть, угукая в такт словам Ираиды Палны, решившей развешать немного лапши на свободные уши.
Время до выписки тянулось гондоном, напузыривающимся водой из-под крана. Я успел съесть больничный завтрак, трижды попить чаю с разными разностями, и обойти, прощаясь, все палаты, а на часах нет ещё и десяти.
Вроде и взрослый… ну, условно взрослый человек, с некоторым жизненным опытом, но эта тянучка раздражает меня неимоверно — так, что ещё чуть, и истерика. Переборол не без труда, а тут ещё и Денис…
— Давай, что ли, адресами обменяемся? — чуть стесняясь, предложил он.
— Ну… — я чуть помедлил, а он, кажется, понял это по своему, насупившись и расстроившись.
— Стоп! — я поднял руку, ладонью как бы останавливая ещё несказанные слова, — Выслушай сперва. Я еврей…
— Да дослушай ты! — снова останавливаю не сорвавшиеся слова, видя прекрасно, что он хочет сказать что-то про интернационализм или нечто подобное.
— Я еврей, — продолжаю, и, чуть усмехнувшись, продолжаю, — и очень может быть, что в скором времени перестану быть евреем советским.
— А-а… — он будто сдулся, и, пригладив волосы, опустился на соседнюю койку с потерянным видом. Благо, в палате мы одни — Лёшка у девчонок, валяет дурака, или как он считает — производит впечатление, а малышня затеяла какую-то сложную игру, с таинственным видом перемещаясь по коридорам, палатам и подсобным помещениям.
— А… ну, почему вы? — выдавил наконец он, и я будто наяву увидел, как в его голове прокручиваются шестерёнки мыслительных процессов, скрежеща о надолбы пропаганды, льющейся в уши с раннего детства.