Чужой. Сердитый. Горячий
Шрифт:
Что же…Глупые поступки — это мой самый уникальный дар! И зачем только я его трогала? Он и так всегда сдержан и уж плакаться в моё слабое девичье плечо точно не намерен. Из нас двоих — это я нуждаюсь в подобных жестах… От него. Но я готова прожить без этого всего, ведь он показывает делом, что я в полной безопасности, и даже не подумает окунать меня в бездну бессмысленных слов сочувствия.
Может, его холод ко мне к лучшему. У нас двоих в жизни всё сложно и запутанно.
— Дай мне свою руку, — я поворачиваюсь к Вадиму, удивлённо приподняв брови на его приказной тон. Он протягивает мне свою большую
Я с сомнением смотрю на протянутую ладонь парня, но доверчиво, несколько заворожено вкладываю свою руку в его.
Он переплетает наши пальцы. Сердце волнительно трепыхается. Если он читает меня, как открытую книгу и знает, что мне нашёл, то для меня Вадим Волков — книга, полная загадок и тайн. Вадим снова задумался, разглядывая наши сплетённые руки.
Вадим держит мою ладонь надёжно. Надо же, я и сама чувствую себя намного сильнее благодаря этому жесту, и могу наконец-то спокойно выдохнуть скопившееся во мне напряжение, которое окутало меня мгновение назад.
Этот парень вселяет в меня уверенность, и может он об этом не догадывается, но я ему безмерно благодарна. Он ведёт себя со мной естественно, без всякого сожаления, сочувствия, ни капельки не волнуется и даже может упрекать в чём-либо… Не говоря уже о некоторых жёстких шуточках парня про мои отношения с мужем. Это меня приземляет в реальность — со мной никто не будет сюсюкаться и подтирать слюни.
Но его общение живое, свободное и настоящее… Оно греет моё сердце, и даже думать не могу о том, если бы встречала сочувствующий взгляд парня, который боялся упомянуть при мне Максима Гордеева или моё плачевное положение. Думаю, меня бы это ещё больше ранило.
А ещё я хочу быть ему другом, настоящим. Но, к сожалению, я нуждаюсь больше в таком друге, чем парень в такой подруге, как я. Только ему об этом знать не нужно, это глупо с моей стороны обременять его такими мыслями и чувствами.
Я почти дома и уверенна — он забудет обо, как только мы вернёмся в свои семьи, в своё привычное окружение. А пока у меня есть возможность, я держу его руку, позволяя себе прочувствовать вспыхнувшую надежду. Надежду на нормальную жизнь, в которой я смогу быть счастливой. Начать все заново, абсолютно всё.
— Эльдар опаздывает, чего никогда не позволял себе ранее, — хрипло говорит Вадим. — Мне кажется что-то не так, — он глубоко втягивает в себя воздух, на секунду замирая, но продолжает нежно водить большим пальцем по моей ладони. Его жест меня буквально гипнотизирует.
— Эльдар имеет дело с Гордеевым, а здесь уже нельзя быть уверенным во всем, особенно в личном времени. Ты же понимаешь, сколько шумихи мы наделали взрывом? Эльдар доверенное лицо Максима, и один из моих надзирателей…
— Вот поэтому я переживаю за шкурку моего дражайшего полковника. В подозрение Гордеева попадают многие, но личная охрана в первую очередь, — он спрыгивает с капота и встает, напротив. Вадим удивляет меня до округлившихся глаз, когда подхватывает мою вторую руку, согревая своими горячими ладонями, встав довольно близко ко мне, напротив. — Совсем уже холодная. Почему молчишь? — он смотрит на меня несколько мрачно, отчего по коже бегут мурашки. Вадим стягивает с себя куртку. — Надевай, — твёрдо приказывает
Я одета тепло, но на улице стремительно холодает с приближением ночи. Мои обе ладошки попадают в плен его горячих рук, и я поджимаю губы в смятении. Он ведет себя так, будто все правильно и по-другому не может быть. А мне… Приятно. Я слишком давно не ощущала заботу человека, от которого я не испытываю страх.
— Тебе не страшно? Я думал ты будешь много истерить и бояться. Оказывается, ты до сих пор не из пугливых и кротких девушек, — невесело усмехнулся Вадим, но довольно заинтересованно посмотрел в мои глаза, поднимая мои руки и выдыхая на них своим горячим дыханием.
Он неправ, насчет кроткой девушки.
Будь воля Гордеева преклонить меня морально и сделать падшей рабыней, которая вьется возле его ботинок — сделал это, и я бы стала такой. Но для него это все скучно, Максиму нужна чувственная экспрессия, яркие чувства, чтобы наблюдать и с удовольствием вытрахивать эти самые чувства и мои надежды на жизнь без него…
Он давал многое материально, но также многое забирал морально. И эти манипуляции я понимала, стараясь быть нейтральной, не идти на поводу деспота, оставаясь в здравом рассудке, поступаясь его желаниям. Но не всегда мне хватало терпения, и это его тоже вдохновляло на новые отвратительные подвиги. Я чувствую себя грязной и лишенной женского счастья, но пока Вадим греет мои руки, я всем сердцем желаю вернуть утраченную жизнь и доверие к людям.
И, ему, кажется, я доверяю бесповоротно…
— На самом деле мне очень страшно, но я уже закалена опасностью, просто держу себя в руках, — пожала я плечами, неохотно припоминая безмерное количество раз, когда я чудом выдерживала давление Гордеева и избегала его тяжёлой ладони. — К тому же рядом ты и… Я знаю, что защитишь меня. Спасибо тебе за это, Вадим. Мало кто готов был прийти мне на помощь, — еще тише договариваю я, отворачиваясь, не выдержав его пронизывающего взгляда.
— Ты смелая девочка, — он мягко улыбается, и не смущается своего откровенно долгого взгляда в мои глаза.
— Слушай… У меня к тебе будет одна просьба… — сглотнув, прошептала я. Просить о таком — нужно быть помешаной, но по другому я не могу. — Если… Если вдруг Гордеев меня найдёт, и я попаду в его руки, убей меня сразу… — поворачиваюсь к парню.
Он недоумённо моргнул, нахмурившись. Его руки крепче сжали мои ладони, и он весь мгновенно напрягся. Буквально кожей я ощутила, каким он стал колючим и недовольным.
— Ничего подобного не произойдет, — твёрдо ответил парень. — Ты вернёшься домой. Не о том ты думаешь, Яра.
— Пообещай, — настояла я.
Это действительно страшно — снова вернуться к Максиму после всего, что я наделала. После обмана, после побега, после тех чувств, что он пережил за это время. Он отыграется, как всегда, кровожадно и жестоко, я знаю это лучше, чем кто-либо.
Лучше умереть сразу, чем умирать под ним, с его членом во мне, слушая его унижения. Он убьет сначала мою душу, затем тело. А если посчитает нужным, я выживу, но это уже буду не я, а просто кусок мяса. Не хочу такого конца. Не хочу больше боли и страданий. Я хочу нормальную жизнь, вдали от этого всего. Вдали от жестокого мира… Вдали от жестокости людей.