Чужой

Юргелевич Ирена

— Сейчас, — с сожалением говорит Юлек. — Сейчас от­дам!

Но даже лимонад не развеял плохого настроения. Изредка то один, то другой промолвит слово, и опять наступает мол­чание. Ребята сидят, глазеют на лошадь, которая прядает ушами, на пеструю курицу, которая разгребает когтями зем­лю и тихим кудахтаньем зовет своих цыплят, на скачущих среди рассыпанной соломы и конского навоза воробьев... По­том ребята переводят взгляд на шоссе с другой стороны хол­ма, где оно снова сбегает вниз. Там стоят два барьера, обо­значающие дорожные работы, рядом дымится котел со смо­лой. Проезд здесь такой узкий, что встречным машинам, что­бы разминуться, приходится жаться к самому

краю шоссе. Юлек называет марки проезжающих машин; иногда Мариан или Вишенка его поправляют. Если это делает Мариан, Юлек признает свою ошибку, если Вишенка — спорит с ней. Уля молчит. Зенек тоже. Тяжко.

Вдруг неподалеку раздается пулеметный треск мотора, и из-за угла большого сарая, лязгая гусеницами, выезжает на шоссе могучий трактор-тягач. Юлек, Зенек и Мариан вска­кивают— нельзя упустить случай полюбоваться такой ма­шиной.

Грохот трактора заглушает все прочие звуки. Тракторист поудобнее усаживается на своем седле и что-то говорит пере­мазанному маслом помощнику, который стоит у него за спи­ной. Оба смеются.

Внезапно происходит что-то странное: их лица перекаши­ваются, в глазах появляется ужас, они начинают кричать, кричать изо всех сил, никто не слышит, что именно, они по­казывают руками вверх, в сторону магазина, к которому ре­бята стоят теперь спиной. Зенек, Юлек и Мариан поспешно оборачиваются, и в тот же миг раздается отчаянный крик девочек.

— Лошадь! Лошадь! — надрывается Вишенка. Уля бледнеет как полотно.

Тележки с мальчиком уже нет перед магазином. Обезу­мевшая от страха лошадь галопом несется вниз по шоссе, те­лежка подпрыгивает, мотается из стороны в сторону, того и гляди налетит на придорожное дерево. Проснувшийся малыш распластался на сиденье, вцепившись в него обеими руками.

Вишенка, Уля, трое ребят, тракторист и его помощник смотрят в оцепенении — в голове ни единой мысли, руки и ноги словно отнялись. Но длится это всего секунду. Зенек грубо отталкивает загораживающих ему дорогу ребят — Юлек падает, Мариан беспомощно соскакивает в кювет — и, пересекая шоссе, бросается за промчавшейся мимо тележ­кой. Механик выключает мотор трактора, спрыгивает на зем­лю. Из магазина выбегает услышавшая крики мать.

— О боже! — вне себя от ужаса кричит она. — Боже! Следом за ней выходит и продавец.

— Сыночек! — кричит женщина, бросаясь вниз. — Помо­гите! Помогите!

Лошадь несется во весь опор. В это время наверху за барьерами показываются два грузовика, а за ними легковая машина. Грузовики закрывают легковой поле зрения. Легко­вая обгоняет их на большой скорости и стремглав летит к барьерам, в узкую горловину шоссе, прямо навстречу разо­гнавшейся лошади.

Уля впивается ногтями в плечо Вишенки, но та не чувст­вует боли. Мариан бледен. Юлек, раскрыв рот, смотрит на удаляющуюся тележку.

— О боже! — шепчут женщины, выбежавшие из соседних домов и бараков. — О боже!

— Машина! — кричит продавец, как будто никто, кроме него, не видит опасности. — Там машина!

Тем временем Зенек длинным спортивным шагом мчится вперед. Расстояние между ним и тележкой сокращается. Но и барьеры все ближе. Тележка подпрыгивает, малыш отпускает край сиденья и скатывается назад.

— Он упадет! — кричит женщина. — О господи, сейчас упадет!

Всего три шага отделяют Зенека от тележки. Он делает рывок, хватается рукой за грядку, бежит несколько мгнове­ний рядом с вертящимся колесом, потом резко отталкивается йогами от земли

и вскакивает на тележку. Дальше все про­исходит с молниеносной быстротой: он толкает ребенка вперед, наклоняется, ловит вожжи, укорачивает их и тянет к себе, сдерживая лошадь. Одновременно он придержи­вает ребенка, прижимая его ногой к сиденью.

Лошадь, почувствовав узду, закидывает голову, но не под­чиняется. Она минует барьеры и выбегает на самую узкую часть шоссе.

Со встречного холма, отчаянно сигналя, мчится легковой автомобиль. Зрители задерживают дыхание. У матери, кото­рая бежала по краю дороги, вырывается протяжный вопль ужаса.

Зенек откидывается назад и вправо с такой силой, что лишь натянутые вожжи не дают ему упасть. Голова лошади проделывает тот же поворот, за лошадью и тележка, и вот она уже катится с высокой насыпи шоссе вниз, на луг. Еще несколько шагов по мягкой зеленой траве, и лошадь, вся взмыленная, тяжело поводя боками, останавливается.

Первой подбегает к повозке мать. Она хватает ребенка и, обессилев, прислоняется спиной к краю повозки. За ней спе­шат остальные — Юлек, Мариан, Вишенка, дорожные рабочие.

— Зенек! — сдавленно восклицает Юлек. — Зенек! — Не в силах выразить свои чувства словами, он прижимается к плечу друга.

Вишенка и Мариан тоже не находят слов. Глаза их полны страха и изумления. Вот так Зенек!.. Недавнее происшествие с яблоками кажется им теперь незначительным, как будто его и не было, и уж, во всяком случае, нельзя себе предста­вить, что оно имеет какое-нибудь отношение к парню, который стоит сейчас перед ними и только что вел себя как герой. Они смотрят на него с восторгом.

Уля по-прежнему бледна, губы у нее дрожат. К счастью, никто этого не замечает, все смотрят на Зенека.

— Ну и молодчина же у тебя сын! — обращается к жен­щине один из рабочих. — На такое дело и взрослый-то не каждый отважится.

— Тут не только отважиться — тут уметь надо, — откли­кается другой. — С одной стороны барьер, а навстречу маши­на — в последнюю секунду свернул!

— О господи Иисусе! — шепчет женщина, все еще не в си­лах поверить, что опасность миновала. — Ну и страху же я натерпелась!.. — Она судорожно вздыхает, потом смотрит на Зенека и объясняет рабочему: — Да он вовсе не сын мне, у меня только вот этот один.

Ребенок уже не плачет, но он очень испуган. Мать подни­мает его к Зенеку.

— Скажи ему спасибо, сыночек, — нежно говорит она, прижимаясь губами к его светлым растрепанным волосен­кам.— Обними дядю, он тебе жизнь спас.

Ребенок морщится, прячет лицо на груди у матери. Зенек смеется и отходит смущенный.

— Боится меня, я его сильно прижал, но иначе нельзя было.

— Ясное дело, вывалился бы мальчишка. Тем временем подбегает механик.

— За такой лошадью следить надо! Еще немного — и могло случиться несчастье!

Женщина оправдывается: она ведь уже много раз ездила по шоссе, и никогда ничего такого не случалось. Мариан объ­ясняет, что лошадь испугалась трактора.

— Трактор вдруг как выехал да как загрохочет! — под­держивает его Юлек.

Зенек не принимает участия в этих разговорах. Он выта­скивает из-под сиденья горсть соломы, обтирает вспотевшую лошадь, потом берет вожжи и не спеша выводит тележку на шоссе.

Все расходятся. Женщина с ребенком уезжает, дорожные рабочие идут к своим барьерам и принимаются за прерван­ную работу, а Зенек с ребятами и механик направляются к магазину.