Чья земля, того и вера

Сальникова Татьяна Юрьевна

Между Генкой и бойцом, державшим Клавдию, виднелась еще одна фигура. Высокий худой мужчина, с головы до ног закутанный в странный бесформенный балахон. Глубокий капюшон полностью скрывал лицо, из длинных рукавов не торчали даже кончики пальцев. При взгляде на него по спине у Димки почему-то побежали мурашки.

За спинами стоящих людей мельтешил еще кто-то. Сначала Унтера обманул гражданский джинсовый костюм, но, присмотревшись, он узнал ... Пряжка! Скрипнув от ненависти зубами, Димка с огромным трудом удержался, чтобы не выпустить в ненавистную рожу весь магазин «абакана».

Завершали картину две напряженные, готовые

к прыжку фигуры чернобыльских псов, вздыбивших гривы по обе стороны от укрывающейся от пуль группы. В одной он сразу узнал очень, очень злую Марго. А вот вторая фигура принадлежала зверю, при взгляде на которого даже опытный военстал вздрогнул и помотал головой, будто отгоняя страшное видение.

Огромный, угольно-черный чернобыльский пес, украшенный роскошной длинной седой гривой, при виде которой не один лев бы умер от зависти. Казалось, он состоял только из клубков железных мышц и бескрайней, всепоглощающей злобы. При желании этот монстр мог бы, ничуть не утрудившись, одним укусом снести голову любому из стоявших перед ним людей. Уродливая, покрытая какими-то буграми голова гордо посажена на мощной шее. Маленькие, обжигающие белым накалом ненависти глаза не упускали ни одного движения вокруг. Тревожный красный свет устрашающе играл на ощеренных, белоснежных, влажных клыках размером с Димкин палец. Длинные упругие лапы прирожденного чернобыльского убийцы по-хозяйски властно попирали многострадальную землю Зоны. У его ног, не по-живому скорчившись, лежало бездыханное тело. Димка присмотрелся к тому, что осталось от кого-то после расправы жуткого мутанта. По драным джинсам, длинным когтистым рукам и обрюзгшему торсу он опознал контролера. Но Унтер мог и ошибаться, потому что у скрюченного тела не было головы.

– Мама дорогая, вот это - настоящий монстр! – ни к кому не обращаясь, пробормотал Литерный.

– Родителей не выбирают…- пожала в ответ плечами Ритка.

– Ро…что?...кого? – капитан даже заикнулся.

– Родителей. Это - Маргошин папа.

Имеющиеся у них комментарии к этой новости мужчины, не сговариваясь, мудро предпочли оставить при себе. Литерный указал на трех монолитовцев, маячивших посреди вырубки, как мишени в тире.

– Унтер, тебе - левый, Рита – средний. По команде.

Залп из трех автоматов на такой крохотной дистанции молниеносно скосил сектантов. Лишившись оппонентов, мечущиеся по поляне слепые псы гуськом скрылись за деревьями, задрав безглазые тупые морды. Но, судя по доносящемуся визгу и периодически затеваемой грызне, вся стая осталась в пределах досягаемости своих военачальников. С десяток фантомов чернобыльских собак беззвучно растворились в воздухе. На поляне остались только трупы.

3

Ритка, коротко вздохнув, взъерошила волосы на затылке, положила палец на спусковой крючок «вала» и настороженно двинулась вперед. Унтер и Литерный шли следом, глядя во все глаза по сторонам. Никак нельзя было проворонить какую-нибудь очередную каверзу припертых к стене похитителей.

Им навстречу шел человек в капюшоне. Следом, не торопясь, вышагивал Генка. Рядом с ним монолитовец нес на плече извивающуюся Клавдию. Сзади конвоем двигались Марго и ее жутковатый родитель.

– Отпустите детей. У вас нет выхода. – Без предисловий начала проводница, держа на прицеле бесцветный балахон.

– Из каждого положения, девочка, всегда есть как минимум два выхода. – Спокойный бесцветный

голос звучал, казалось, прямо в голове. – Например: ты сейчас легко можешь меня убить. Но сразу после этого начнется выброс, и вы все мгновенно погибнете. А малышке свернут шею так быстро, что ее брат еще успеет это увидеть перед смертью.

– Не пугай. – Перебила Ритка. – До выброса еще два дня.

– В этой глуши, дорогая, ты совсем позабыла хорошие манеры. Но, чтобы не быть голословным, я предъявлю доказательство. – Странный человек поднял к небу обе руки. Рукава балахона упали. Димка с отвращением увидел покрытые черно-зеленой мохнатой плесенью, длинные, многосуставчатые растопыренные пальцы. От них в низкое, набухшее пунцовым цветом небо протянулись тонкие синеватые нити. Человек повел руками, и цветные сполохи вверху стали двигаться, перемешиваться, образуя багрово-черную воронку. Вдалеке, со стороны ЧАЭС, предупреждающе загрохотало. Волосы у Унтера встали дыбом, заныли сразу все зубы, в голове заломило так, что потемнело перед глазами.

Димка представил, как сотни человеческих глаз смотрят сейчас на это небо и готовятся умереть. Самые разные, плохие и хорошие, злые и добрые, тупые и умные, люди окажутся под открытым небом во время неожиданного выброса. И никто из них никогда не узнает, за что заплатил своей смертью. «Так какова же цена человеческой жизни?» - подумал он.

– Думаю, этого достаточно. – Мужчина опустил руки. Небо сразу успокоилось. Взбунтовавшийся организм пришел в норму.

– Итак, продолжу. Я продемонстрировал вам первый выход. Теперь второй. Мы все, стоя тут, выясняем отношения примерно минут двадцать, пока не подтянется еще один наш отряд. Пятьдесят бойцов уже на подходе. Они уничтожат вас всех, глупые смешные человечки, вместе с вашей такой сплоченной псовой охотой. А мы спокойно пойдем своей дорогой. Вот только малышка расстроится. – Он указал на Клаву, переставшую месить ногами монолитовца и начавшую тихонько всхлипывать.

– Но, так упорно добиваясь своей цели и так многим жертвуя ради нее, вы заслужили третий выход. Мы с вами можем прийти к консенсусу.

– Что ты предлагаешь? – растерянно спросила Рита. – Вам нужен кто-то из нас взамен на детей?

– Нет, дорогая. Таких, как эти двое, - он указал на Литерного и Унтера, - в нашем распоряжении даже больше, чем нужно. У нас есть приманка, на которую они летят стаями. Рано или поздно. Ничего нового они нам не смогут предложить. Ты – другое дело, но…держать тебя взаперти без надежды на добровольное сотрудничество не имеет смысла. Мы выбрали другой путь. Кое-кто хочет с вами поговорить. У него есть вопросы, на которые мы сами не можем ответить. В силу, так сказать, некоторой нашей оторванности от вашего мира и некоторых физиологических изменений, произошедших с нашими организмами. А вы – можете. А потом мы мирно разойдемся. Каждый пойдет туда, куда посчитает нужным.

– То есть, вам нужны ответы на вопросы, взамен на которые вы отдаете нам детей? – Переспросил Литерный.

– Мы предоставим свободу вам всем, включая детей.

– Но, если мы почувствуем поблизости еще чье-то присутствие… - начала проводница, кинув вопросительный взгляд на военстала. Тот утвердительно кивнул головой.

– Не обольщайся, девочка. Не в твоем положении ставить условия. Я повторяю: кровью, потом и жизнями своих погибших друзей вы заработали очень большую милость. Так что…