Цифровая крепость
Шрифт:
Этот разговор был ей неприятен.
– Ну, мы не сумели этого сделать.
– А вдруг Танкадо умнее нас?
– Может быть. – Сьюзан пожала плечами, демонстрируя равнодушие.
– Мы с ним какое-то время переписывались, – как бы невзначай сказал Хейл. – С Танкадо. Ты знала об этом?
Сьюзан посмотрела на него, стараясь не показать свое изумление.
– Неужели?
– Да. После того как я вскрыл алгоритм «Попрыгунчика», он написал мне, что мы с ним братья по борьбе за неприкосновенность частной переписки.
Сьюзан не могла поверить своим ушам. Хейл
– Он поздравил меня с обнаружением «черного хода» в «Попрыгунчике», – продолжал Хейл. – И назвал это победой в борьбе за личные права граждан всего мира. Ты должна признать, Сьюзан, что этот «черный ход» был придуман для того, чтобы ввести мир в заблуждение и преспокойно читать электронную почту. По мне, так поделом Стратмору.
– Грег, – сказала Сьюзан, стараясь не показать своего возмущения, – этот «черный ход» позволял АНБ расшифровывать электронную почту, представляющую угрозу нашей безопасности.
– Что ты говоришь? – Хейл невинно вздохнул. – И в качестве милого побочного развлечения читать переписку простых граждан?
– Мы не шпионим за простыми гражданами, и ты это отлично знаешь. ФБР имеет возможность прослушивать телефонные разговоры, но это вовсе не значит, что оно прослушивает всех.
– Будь у них штат побольше, прослушивали бы.
Сьюзан оставила это замечание без ответа.
– У правительств должно быть право собирать информацию, в которой может содержаться угроза общественной безопасности.
– Господи Иисусе! – шумно вздохнул Хейл. – Похоже, Стратмор здорово промыл тебе мозги. Ты отлично знаешь, что ФБР не может прослушивать телефонные разговоры произвольно: для этого они должны получить ордер. Этот новый стандарт шифрования означал бы, что АНБ может прослушивать кого угодно, где угодно и когда угодно.
– Ты прав – и так и должно быть! – сурово отрезала Сьюзан. – Если бы ты не нашел «черный ход» в «Попрыгунчике», мы могли бы взломать любой шифр, вместо того чтобы полагаться на «ТРАНСТЕКСТ».
– Если бы я не нашел «черный ход», – сказал Хейл, – это сделал бы кто-то другой. Я спас вас, сделав это заранее. Можешь представить себе последствия, если бы это обнаружилось, когда «Попрыгунчик» был бы уже внедрен?
– Так или иначе, – парировала Сьюзан, – теперь мы имеем параноиков из Фонда электронных границ, уверенных, что «черный ход» есть во всех наших алгоритмах.
– А это не так? – язвительно заметил Хейл.
Сьюзан холодно на него посмотрела.
– Да будет тебе. – Хейл вроде бы затрубил отбой. – Теперь это не имеет значения. У вас есть «ТРАНСТЕКСТ». У вас есть возможность мгновенно получать информацию. Вы можете читать все, что пожелаете, – без всяких вопросов и запросов. Вы выиграли.
– Почему бы не сказать – мы выиграли? Насколько мне известно, ты сотрудник АНБ.
– Ненадолго, – буркнул Хейл.
– Не зарекайся.
– Я серьезно. Рано
– Я этого не переживу.
В этот момент Сьюзан поймала себя на том, что готова взвалить на Хейла вину за все свои неприятности. За «Цифровую крепость», волнения из-за Дэвида, за то, что не поехала в Смоуки-Маунтинс, – хотя он был ко всему этому не причастен. Единственная его вина заключалась в том, что она испытывала к нему неприязнь. Сьюзан важно было ощущать свое старшинство. В ее обязанности в качестве главного криптографа входило поддерживать в шифровалке мирную атмосферу – воспитывать других. Особенно таких, как Хейл, – зеленых и наивных.
Сьюзан посмотрела на него и подумала о том, как жаль, что этот человек, талантливый и очень ценный для АНБ, не понимает важности дела, которым занимается агентство.
– Грег, – сказала она, и голос ее зазвучал мягче, хотя далось ей это нелегко. – Сегодня я не в духе. Меня огорчают твои разговоры о нашем агентстве как каком-то соглядатае, оснащенном современной техникой. Эта организация создавалась с единственной целью – обеспечивать безопасность страны. При этом дерево иногда приходится потрясти, чтобы собрать подгнившие плоды. И я уверена, что большинство наших граждан готовы поступиться некоторыми правами, но знать, что негодяи не разгуливают на свободе.
Хейл промолчал.
– Рано или поздно, – продолжала она, – народ должен вверить кому-то свою судьбу. В нашей стране происходит много хорошего, но немало и плохого. Кто-то должен иметь возможность оценивать и отделять одно от другого. В этом и заключается наша работа. Это наш долг. Нравится нам это или нет, но демократию от анархии отделяет не очень-то прочная дверь, и АНБ ее охраняет.
Хейл задумчиво кивнул:
– Quis custodiet ipsos custodes?
Сьюзан была озадачена.
– Это по-латыни, – объяснил Хейл. – Из сатир Ювенала. Это значит – «Кто будет охранять охранников?».
– Не понимаю. Кто будет охранять охранников?
– Вот именно. Если мы – охранники общества, то кто будет следить за нами, чтобы мы не стали угрозой обществу?
Сьюзан покачала головой, не зная, что на это возразить.
Хейл улыбнулся:
– Так заканчивал Танкадо все свои письма ко мне. Это было его любимое изречение.
Глава 32
Дэвид Беккер остановился в коридоре у номера 301. Он знал, что где-то за этой витиеватой резной дверью находится кольцо. Вопрос национальной безопасности.
За дверью послышалось движение, раздались голоса. Он постучал. Послышался голос с сильным немецким акцентом:
– Ja?
Беккер молчал.
– Ja?
Дверь слегка приоткрылась, и на него уставилось круглое немецкое лицо.
Дэвид приветливо улыбнулся. Он не знал, как зовут этого человека.
– Deutscher, ja? Вы немец, да?
Мужчина нерешительно кивнул.
Беккер заговорил на чистейшем немецком:
– Мне нужно с вами поговорить.
Мужчина смотрел на него недовольно.