Цигун: покой в движении и движение в покое. Том 4: Несказочная сказка
Шрифт:
А можно сделать все совсем иначе. Если мы в голову поместим «легкость», то она «взлетит» сама собой, вытягивая и выпрямляя при этому спину.
Это называется «свободная голова свободного человека свободно взмывает вверх». Я уже говорил тебе, что У-Шу – это искусство свободного человека, обладающего умом, способным свободно думать. Тогда я не сказал тебе важную вещь: это должен быть ум, свободный также от лишних мыслей. Ибо лишние мысли тоже имеют «тяжесть» (если не физическую, то эмоциональную точно), они заставляют человека опускать
Вот тебе и практическое применение закона Инь-Ян. То, о чем я говорю тебе с того момента, как ты начал изучать философию. Философия тренирует ум и дает ему инструменты для понимания (философские принципы), с помощью которых хорошо выдрессированный ум способен наилучшим образом управлять всем его окружающим. В том числе и физическим телом человека.
Мы начали с закона Инь-Ян лишь потому, что это базовая часть философии. Но все прочие философские принципы тоже имеют непосредственное применение в воинских искусствах. Например, Схема Пяти элементов работает, в точности следуя правилу взаиморазрушения Первоэлементов: Металл рубит Дерево; Дерево корнями разрыхляет Землю; Земля засыпает источник с Водой; Вода гасит Огонь; Огонь плавит Металл» [3] .
3
См. том 2, раздел «Пять элементов», «Взаиморазрушение (подавление) элементов».
Представь себе, что противник нападает на тебя, применяя технику, использующую энергию Первоэлемента дерева. Условно говоря, «вращает» схему Пяти первоэлементов так, чтобы «накатить» на тебя Дерево. Ну, примерно, так:
Иначе говоря, если он атакует прямым ударом, которому соответствует Дерево, то ты должен защищаться с помощью рубящего удара, олицетворяющего энергию Металла (рубить Дерево Металлом). Разумеется в реальности все не так просто и однозначно, но такой подход дает тебе возможность увидеть, как «работает» философия, поверить, что это не пустые слова и умствования.
Кстати, если в рукопашном бое все происходит очень быстро и потому бывает «незаметно, изменчиво и туманно», то в системах Ци-Гун, основанных на принципе Пяти элементов, все работает совершенно очевидным образом. Там происходит «вращение» схемы Пяти первоэлементов в порядке взаимопорождения. Например, так: упражнение для печени (Дерево); упражнение для сердца (Огонь); упражнение для селезенки (Земля); упражнение для легких (Металл); упражнение для почек (Вода). И так каждый Первоэлемент порождает и поддерживает последующий.
Учитывая, что «взаимоотношения» между категориями философии чрезвычайно просты, ты, поняв «что где находится», сможешь выполнить безупречное действие, причем в соответствии с правилами философии. И получится, что твои занятия философией обретут явно видимую реализацию».
Наставники не знали, что отец втихомолку занимается со мной, они только ахали, удивляясь скорости моего прогресса и тому, откуда у такого молодого человека такое глубинное понимание сути Ци-Гун и воинского искусства.
Став чуть старше, я спросил отца, как ему удавалось скрывать свое мастерство. На что он ответил мне так:
– Во-первых, есть древнее правило: «Старайся говорить как можно меньше; еще меньше говори о том, чем серьезно занимаешься; еще меньше говори о том, чему еще не до конца научился». Это правило известно немногим, и те, кто его знают, говорят, что ему нет цены, ибо следование ему заметно увеличивает вероятность достижения успеха в том, чем ты занимаешься.
Во-вторых, я ученый и книжник. Мне это не нужно, да и «не положено». Мое ремесло думать, а от воинского искусства одни неприятности. Так что и тебе советую то же самое. Будет нужда – используй без всяких колебаний. А без нужды никогда не показывай того, что умеешь. Это как драгоценный камень. Только дурак выставляет его напоказ, ибо всегда найдутся желающие отнять его. Умный же человек, отправляясь в путешествие, прячет его под подкладку халата. А если учесть, что совершенномудрый всегда в дороге, то он никогда не выставляет своих сокровищ напоказ.
– И в чем же его «совершенномудрость»? В том, что он протаскается со своими игрушками всю жизнь, ни разу ими не воспользовавшись? – с некоторым сомнением спросил я.
– Если не будет нужды, то именно так и произойдет, – подтвердил отец. – А будет нужда, так он без стеснения применит свое сокровище. А, может, без всякой жалости отдаст или продаст его, ведь он к нему совершенно не привязан. Сейчас, например, при дворе такая мода, что без воинского искусства никуда, уж больно его любит нынешний император. Вот, например, попадешь ты туда когда-нибудь (чего я, кстати, совершенно не хотел бы) и придется тебе доставать свое сокровище из-за подкладки. Хотя это пока не сокровище, а так, поднятый с земли камень, из тех, которые тысячами валяются при дороге. Его еще шлифовать и шлифовать.
А твое «явное», так сказать «официальное» сокровище – это философия. Именно так ты и будешь представляться людям, именно так ты будешь зарабатывать себе на жизнь. И это гораздо более тонкая и изысканная работа, чем мордобой, даже если его называют искусством. Но, может, ты вообще не захочешь работать. Для тебя это вполне нормально, ибо наша семья достаточно богата, чтобы не напрягаться по поводу куска хлеба.
Так что про мои занятия воинским искусством никто из посторонних не знал. Обучавшие меня наставники обещали отцу никому об этом не рассказывать. Все они были достойнейшими людьми, и я не сомневаюсь, что они сдержали свое слово. Так что до того момента, когда я попал в императорский дворец, мне иногда и самому казалось, что я этого не умею.
Доставили меня тогда во дворец (прошло двадцать лет, а будто было вчера), если не сказать что с почестями, то во всяком случае с некоторым уважением. Я не обольщался, понимая, что я никто и зовут меня никак, и что это уважение было адресовано не мне, а моему отцу. Видимо, сопровождающим (а, может, и конвою) было приказано постараться быть хоть сколько-то любезными. Правда, у них это не слишком получалось, но «кто на что учился». Кстати, те тоже были похожи на ту парочку, которая только что зашла в обеденную комнату. Такие же «каменноликие» и без всякого выражения в глазах. Хуже таких ребят выглядела только тайная императорская служба. У тех глаза были совсем пустые, я бы даже сказал, что они были «безглазые» (про себя я их именно так и называл). Лица у них тоже не было, точнее сказать, у них не было своего лица, ибо они умели придавать ему любое выражение: от сладчайшего до ужасного. Впрочем, все это пустое: у каждого человека своя служба, своя Карма и соответствующее этому выражение лица. И с этим ничего не поделать, разве что принять и забыть. Это я, кстати, понял не тогда, когда занимался философией и не тогда, когда жил во дворце. Это дошло до меня за долгие годы моих путешествий: люди разные, уровень сознания у них разный; прими их такими, какие они есть, и это позволит тебе избежать множества неприятностей, огорчений и переживаний.