Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
– Что ж, очень может быть.
– Но в обоих случаях двери были надежно заперты. Особенно в четырнадцатом номере, где установлен тройной замок – задвижки сверху и снизу и ручка с запорной кнопкой. Дверь в этой комнате сделана на совесть – ни единой щели. Ни сверху, ни снизу, ни сбоку. И она очень плотно прилегала к дверной коробке.
Таким образом, остается двадцатисантиметровое вентиляционное отверстие в стене высоко под потолком, через которое преступник мог осуществлять некие манипуляции, используя для этого, к примеру, шнурок. Однако я осмотрел там все очень тщательно и не обнаружил
– Хм-м…
– Кроме того, я считаю, что опрокинутый диван и перевернутый столик как-то связаны с трюком с закрытой комнатой. Ведь может такое быть?
– Кто знает… Зачем вообще нужна закрытая комната? Вот в чем вопрос. Какому идиоту придет в голову думать о самоубийстве, когда у жертвы нож торчит из спины!
– Н-да. Но давайте представим, что диван и столик все-таки являются орудием, которое было использовано для манипуляции с закрытой комнатой. Что, опрокинув их, преступник потянул за шнурок и каким-то образом открыл задвижки на двери. Для этого ему понадобился бы очень прочный шнур или веревка, которые потом можно было вытянуть через вентиляцию. Усикоси-сан, вы стучали вчера вечером в дверь четырнадцатого номера?
– Вообще-то, не я, а Хамамото-сан.
– Во сколько?
– Примерно в пол-одиннадцатого.
– А шнурка или веревки из вентиляции не видели, случайно?
– Не было там ничего. На наш стук Кикуока не отозвался, и я, помню, посмотрел наверх, где отверстие. Нет, не видел.
– В это время Кикуока, очевидно, был еще жив и спал, но через полчаса уже превратился в труп. А в одиннадцать тридцать мимо его комнаты прошли к себе трое слуг. Они, конечно, специально на вентиляцию не смотрели, но здравый смысл подсказывает, что веревку к тому времени уже убрали.
Дырка проделана в стене на такой высоте, что через нее мало что увидишь, даже встав на столик. Поэтому конец веревки должен был свешиваться из нее довольно низко, если только преступник не воспользовался высоким стулом или лестницей, чтобы убрать ее. Трудно представить, чтобы он, зная, что совсем рядом могут пройти люди, оставил веревку болтаться на виду в коридоре.
– Ты хочешь сказать, что преступник управился очень быстро, минут за десять, и к десяти минутам двенадцатого все было кончено?
– Точно. Но получилось так, что в полдвенадцатого в цокольный этаж спустилась прислуга. Они не всегда идут спать в это время. Обычно гораздо раньше. И если бы преступник оплошал, слуги вполне могли засечь, как он вытягивает веревку из вентиляции. Это изъян в его плане.
На его месте я бы начал действовать как можно раньше. Чем позже, тем больше была вероятность того, что прислуга пойдет вниз спать.
– Угу. Неудивительно, что, когда я появился перед дверью этой комнаты, все следы уже были устранены.
– Ну да. Но если мы думаем, что у преступника был такой план, это сразу определяет подозреваемых. Мы не можем сдвинуть момент совершения преступления с одиннадцати часов. А кто мог незаметно проникнуть в четырнадцатый номер в это время? Только обитатели
– Хм. Может, и так, конечно… Но у меня есть сомнения насчет того, что преступник планировал совершить убийство именно в это время – в одиннадцать часов. Это слишком рискованно, вам не кажется?
– Я на такое никогда не пошел бы. Мне и в голову не может прийти убить человека.
– Мне кажется, есть еще одна возможность, которую мы должны иметь в виду.
– Ну?
– Я имею в виду трюк, с помощью которого в одиннадцать часов нож оказался в спине у Кикуоки. Если преступник умудрился каким-то образом провернуть этот фокус, он запросто мог в это время играть на бильярде с полицейским или расслабляться за бутылкой коньяка вместе с инспектором полиции.
– Надо же! Я тоже об этом думал! – громогласно объявил Окума.
– Однако организовать убийство в закрытой комнате с помощью веревки – дело, прямо скажем, трудное, – продолжал развивать свою мысль Одзаки. – Прежде всего потому, что преступник не имел возможности проникнуть в четырнадцатый номер, чтобы заранее все подготовить.
Это самая обыкновенная комната, ничего особенного в ней нет – во всяком случае, чтобы устраивать такие фокусы. На письменном столе в углу полный порядок – лишь пузырек с чернилами, ручка и пресс-папье; к книжному шкафу, впечатление такое, никто не подходил. Хамамото, как я слышал, говорил, что все книги как стояли, так и стоят. В стене, справа от камина, встроенный гардероб, но внутри ничего необычного. И дверь его была закрыта.
Если в этой комнате и есть что-то необычное, то это количество сидячих мест. Стул за письменным столом; стоял, задвинутый, на месте. Кресло-качалка перед камином; тоже вроде бы на положенном месте. Мягкая мебель – два кресла и диван. И это не считая кровати, которую тоже можно разложить в кресло. Всего получается пять мест. Может, преступник как-то использовал их при реализации своего плана, хотя те же кресла тоже, похоже, не двигали.
Но важнее всего то, что никто не мог войти в комнату, кроме самого Кикуоки. Второго ключа от четырнадцатого номера нет. То ли забыли сделать, то ли потеряли, то ли хозяин считает свой кабинет сакральным местом и потому не хочет, чтобы был еще один ключ. Так или иначе, факт остается фактом – ключ единственный, и носил его Кикуока. Сегодня утром его обнаружили в кармане пиджака.
– А если б он забыл ключ в комнате и вышел, нажав кнопку на ручке? Дверь закрылась бы, и что тогда делать?
– Ничего страшного. Если нажать кнопку, а потом закрыть дверь, ничего не получится. Кнопка автоматически выскочит, и замок не сработает.
– Вот оно что…
– Нам говорили, что Кикуока, выходя из комнаты, всегда закрывал дверь на все замки, потому что у него там лежали деньги. Это свидетельствует прислуга – Хаякава – и другие.
– То есть попасть в его комнату до того, как произошло убийство, никто не мог?
– Именно так. От всех остальных комнат есть по два ключа. Они находятся у прислуги. Когда приезжают гости, они получают один ключ, а другой хранится у Эйко. Такая система. Четырнадцатый номер – единственное исключение. Поэтому туда и поселили самого богатого гостя.