Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
Американская авиация безжалостно бомбила Японию. Главное полицейское управление рассредоточили по разным районам. Наш отдел перебрался в Асакуса, в женскую гимназию № 1. Тогда меня посетила мысль, что чем отсиживаться в тылу, лучше, наверное, сложить голову в бою. Многие мои сослуживцы ушли на войну, но меня не взяли – решили, что на своем месте я принесу больше пользы. Чувство вины перед коллегами стало еще одной причиной моих переживаний.
Моему сыну Фумихико тогда еще не было и года. Он пошел той же дорогой, что и я, дочь Мисако тоже вышла за сотрудника полиции. От этого я страдаю еще сильнее.
Но
В 1962 году мне стукнуло пятьдесят семь. Прошло тридцать четыре года с того дня, когда по новому набору я пришел на службу в управление и прожил жизнь полицейского инспектора, полную боли и душевных мук.
За два года до моей отставки в тюрьме умерла Масако Умэдзава, приговоренная к смертной казни за убийство мужа и всех домочадцев. Как раз был самый пик ажиотажа вокруг этих преступлений, получивших название «убийства по Зодиаку». Я прочитал все, что можно было достать на эту тему, не пропустил ни одной теле– и радиопередачи, но не узнал ничего нового.
Отдохнув год после многолетней службы, летом 1964 года я почувствовал, что энергия и силы вернулись ко мне. Мне еще не было шестидесяти, способности и навыки розыскника никуда не делись, поэтому остаток жизни я решил посвятить разгадке этой драмы.
Я побывал у Умэдзава дома, посетил галерею «Медичи», переговорил с людьми, имевшими отношение к семье Умэдзава. Это было как раз во время токийской Олимпиады [43] . К декабрю 1964 года из прямых фигурантов дела об убийствах по Зодиаку в живых остались только двое – жена Ёсио Умэдзавы Аяко и Ясуэ Томита. Как я помню, им было соответственно семьдесят пять и семьдесят восемь лет.
43
XVIII летние Олимпийские игры проходили в Токио 10–24 октября 1964 г.
Аяко построила на участке Умэдзава дом на несколько квартир и жила там одна. Ни детей, ни внуков у нее не было. Ёсио во время войны не мобилизовали по возрасту – тогда ему было уже за пятьдесят. Незадолго до моего визита к Аяко он умер.
Ясуэ Томита после войны продала галерею на Гиндзе и открыла ее на новом месте, в Сибуя, под тем же названием – «Медичи», потом передала все дела приемному сыну и поселилась одна в Даэнтёфу. Ее родной сын, Хэйтаро, погиб на войне, и она усыновила мальчика своих дальних родственников, оставшегося сиротой после гибели родителей. Он изредка бывал у нее, но это не могло избавить Ясуэ от одиночества.
С Таэ, первой женой Хэйкити, я поговорить не успел. Она умерла буквально за несколько дней до нашей встречи. После смерти Хэйкити она получила свою долю наследства
Ни Аяко, ни Ясуэ никак не подходили на роль убийцы. То же самое, на взгляд многочисленных сыщиков-любителей, можно сказать о Ёсио и Хэйтаро. Мне ничего не оставалось, как согласиться с этим мнением.
Еще во время работы в управлении мою душу тайно грела мысль об одном человеке. Я имею в виду первого мужа Масако, которого упоминал в своих записках Хэйкити.
Сатоси Мураками был еще жив и проживал в Синагаве. Мне казалось, что публика, и в первую очередь полиция, по великодушию его почти не беспокоила. Будь у меня возможность, я постарался бы «прокачать» его как следует. До войны полиция работала с подозреваемыми очень жестко, однако в отношении людей с высоким общественным положением имела обыкновение давать задний ход. Между тем у Мураками был мотив: жена поступила с ним плохо, забрала дочерей и убежала к другому. Оставить это без ответа, на мой взгляд, было бы странно.
Я посетил дом Мураками в Синагаве, представившись суперинтендантом полиции в отставке. Естественно, он уже удалился на покой и по-стариковски возился с растениями в своем большом саду. Лысый, колени не разгибаются. Состояние, что называется, по возрасту. Ему было года восемьдесят два или около того. Тем не менее во время нашего разговора взгляд его в отдельные моменты вдруг приобретал остроту, как бы напоминая о большом уме, отличавшем этого человека в годы расцвета.
Должен признать, что меня ждало разочарование. Ничего, кроме жалоб, я от Мураками не услышал: «Как можно было человека моего положения в чем-то обвинять? Тем более если у него алиби. Пусть не идеальное, но алиби».
Как бывшему суперинтенданту полиции мне оставалось лишь изобразить на лице натянутую улыбку и откланяться. Люди, работавшие в следственных органах до войны, оказались куда более дотошными, чем я предполагал. Для меня встреча с Мураками послужила уроком, я понял: если следствие, отработав какого-то человека, пришло к выводу, что он чист, значит, его можно смело исключать из разработки.
В общественном мнении прочно укоренилась версия о причастности к делу Умэдзава спецслужб, активно действовавших в предвоенный период. В связи с этим, возможно, надо было еще раз попробовать выяснить, не стояли ли за порученным мне почти тридцать лет назад делом спецслужбы.
Еще вопрос: если среди людей, которых упоминал в своих записках Хэйкити, есть преступник, являются ли все убийства – Хэйкити, Кадзуэ и шести девушек – делом его рук? Или же преступников было несколько?
Поиски Азот активно продолжаются и сейчас, хотя я смотрю на это весьма скептически. Насколько мне известно, убийства, совершенные кровными родственниками, довольно часто сопровождаются расчленением тел жертв. Особенно много таких случаев в провинции. Наряду с ненавистью, испытываемой убийцами к своим жертвам, за этим стоит практический расчет – расчлененное тело легче перевезти, спрятать. Думаю, «убийства по Зодиаку» не являются исключением. Хотя, конечно, чтобы разобраться с шестью трупами, пришлось как следует поломать голову.