Цикл Двенадцати
Шрифт:
У знати на мантиях вышивают рапиры. Логика остается такой же. Обычные люди тоже носят определенный тип одежды. Каждой мирной профессии присущ свой символ, расположенный уже на спине во всю площадь.
Устройство Мира достаточно своеобразно. Вся власть сосредоточена в руках Императора. Он давно подмял под себя всю планету и объявил себя бессмертным правителем. Любое нарушение местных законов — почти что стопроцентная смерть.
Планета разделена на три нации, слепо ненавидящих друг друга. Открытых столкновений при этом не возникает, все боятся гнева Императора.
Примерно раз в двадцать лет устраиваются местные
Каждая нация обязана выделить для игр достаточное количество людей. Как они это сделают и каков путь выбора обреченных — остается на усмотрения местных глав. Где-то практикуют лотереи, где-то присутствует банальная обязанность выделить ребенка. Нет детей или ребенок погиб до момента начала игр? Значит пойдешь сам или сама. Постоянно возникают семейные драмы, когда рожденный на убой осознает, что он появился на свет для определенной жестокой цели. «Родные» захотели сохранить себе жизнь ценой твоей…
Люди узнают об участие в играх задолго до их начала. Отсюда и множество военных училищ и лагерей подготовки.
К началу действия игроки снабжены всем необходимым, территория материка поделена на зоны, возведены стратегические объекты. Военная техника расставлена по ангарам и смиренно ожидает своего часа. Но никакого оружие массового уничтожения. Людям дают ровно год на выяснение отношений. Цель одна — победить любой ценой и уничтожить противника.
Не хватило года? В спорных ситуациях лично Император принимает решение об исходе противостояния.
Победивших ждет награда. Они сами, как и их дети в первом поколении, освобождаются от необходимости участия в играх. Приличный банковский счет и отличные перспективы продвижения по карьерной лестнице являются приятным бонусом.
Игры транслируются на всю планету, собирая перед экранами телевизоров толпы народу.
Я вышел из комнаты и оказался в огромной спальне самого Первого. Зачем ему она, если нам не требуется сон? Дань уважения былой потребности? Идея же с комнатой для появления Хранителей мне всегда нравилась. Надо будет оборудовать на Отире нечто подобное, разместив там подходящую для Мира одежду. Только бы не забыть, опять.
Выйдя из помещения и закрыв за собой двери, я удивился отсутствию людей. Пришлось довольно долго идти по совершенно пустым коридорам к тронному залу. Сквозь редкие окна мягкий свет солнца проникал, казалось, везде. Белый мрамор отражал прямые лучи и освещал буквально каждый уголок.
Наконец, дойдя до входа, меня встретила стража. Четыре мужчины носили черные шлемы с прорезью лишь для глаз. Они отдали мне воинское приветствие, прислонив кулаки к центру груди и резко синхронно расступились. Нашивка на груди отворяет многие двери. Ворота открылись и я вошел внутрь.
Зал выглядел роскошно. Свод высокого расположенного потолка поддерживали восемь симметрично расставленных колонн, возле каждой стояло по стражу. На стенах висели ковры с вышитым символом Императора — повернутый внешней стороной к зрителю черный, с частью предплечья сжатый кулак на фоне золотого круга. Сосредоточение власти в руке человека, который ее никогда не отпустит. Первый восседал на троне, к которому шла небольшая
Едва я сделал шаг и перешел границу первой колонны, как стража оголила мечи и направила их на меня. Даже двигаться нельзя без его разрешения? Начинаю понимать Третьего. Первый кинул на меня довольный взгляд, но просто продолжил беседу с человеком. Интересно, насколько быстро вспылил бы мой друг и посворачивал шеи всем присутствующим? И стал ли я похожим на него по темпераменту?
Мучительно долго шли минуты одна за другой, пришлось силой заставить себя успокоиться. Пришел же вроде совета просить, а не разносить здесь все подряд. Ничего, потешу твое самолюбие, о Великий! Хотя, кто сказал о том, что один Хранитель должен бросить все свои дела, едва пришел к нему другой? В особенности без приглашения. Забавно — тешусь тщеславием Первого, а сам требую к себе особого отношения.
Наконец, беседа подошла к концу. Мужчина поднялся на ноги, поклонился и быстрым шагом пошел прочь. Пройдя мимо, он кинул в мою сторону надменный взгляд и высоко поднял подбородок. Знать никогда не меняется.
Первый жестом подозвал меня к себе, стража расступилась и убрала оружие. Я подошел к лестнице и поставил ногу на первую ступень, намереваясь подняться к самому трону. Женщина резко из-за спины достала пистолет, а возле моего горла оказалось сразу два лезвия. В поясницу жалом врезалось острие клинка. Так, я все понимаю, но это уже явный перебор.
— Убрать оружие, — сухо приказал Первый.
— Но госпо… — хотела возразить женщина, но зная нрав своего Императора, резко остановилась и убрала пистолет. Ее примеру последовала и остальная стража.
— Пойдем прогуляемся, — сказал Хранитель и встал с трона. — Остальные — останьтесь здесь.
Женщина покорно склонила голову. Стража расступилась, освобождая нам проход. Мы вышли из зала и молча направились вдоль бесконечных коридоров. По пути нам встречались придворные обыватели. Едва заметив Императора, они в страхе спинами прижимались к стенам и застывали в поклоне.
Наконец, когда очередные привратники распахнули перед нами двери, мы оказались на залитом солнцем острове зелени. Перед глазами предстала смесь из необычных цветов всех оттенков, странно скрюченных и полых внутри деревьев, а так же семенящей под ногами мелкой животины. Казалось, что за «садом» никто не ухаживает и все кругом растет, пребывая в сплошном хаосе, словно джунгли. Никакого педантичного порядка, обычно присущего Первому.
Мы продвигались все глубже внутрь. По пути Император заботливо отодвигал торчащие со всех сторон ветки деревьев, так и норовивших поцарапать лицо. Через десять минут Первый раздвинул какие-то огромные лопухи и мы вышли к небольшому озеру, в центре которого находился островок. На нем росло мощное — в три обхвата, высокое дерево. Легкий ветерок заставлял приветливо шуршать розовую крону. Некоторые листочки, повинуясь окончанию своего цикла, отправлялись в затяжной полет. Едва листья касались водной глади, как тут же прорастали и на глазах превращались в прекрасные золотистые кувшинки. Поистине, флора Зеррафа уникальна.