Цикл Охранное отделение. Загадка о морском пейзаже
Шрифт:
— Но разве не ваш долг устранить тот вред, который вы вольно или невольно нанесли короне и государству? Разве вы не чувствуете необходимость сделать все, чтобы государь и его семья не пострадали?
Подумав, Штукельберг вынужден был согласиться, что с его стороны действительно было бы крайним малодушием покончить с собой теперь — когда террористы еще не обезврежены. Обсудив с Вильмонтом создавшееся положение, капитан «Полярной звезды» написал новую записку для Жоржа: «Выход отложен. О новом времени сообщу», и отправил ее с вестовым в известный дом.
— А что вы скажете, если Жорж решит выяснить причину задержки? — спросил Вильмонт.
— Вряд ли он удивится, — ответил моряк. — Такое за последние месяцы уже случалось, и каждый раз причины были самые разные: то из службы
На яхте все шло обычным порядком. В отсутствие командира экипаж заканчивал приготовления к отплытию. Пассажиры собрались в устроенном для них на корме яхты под натянутым тентом салоне. И никто здесь не догадывался, что за ними постоянно следят ненавидящие завистливые глаза.
— Вот жируют, суки! Одной вилки им мало, по десять приборов перед каждым наложено, мать их… А лакеи-то, длинноногие живчики! Словно муравьи по натоптанной дорожке, жратву этим кровососам беспрерывно таскают, — прильнув к окуляру подзорной трубы, стонал от восхищения и негодования молодой боевик, следя за тем, как нагруженные деликатесами, белоснежные стюарды снуют по палубе от ближайшей надстройки к корме, где разряженная публика лениво угощается под скрипичную игру румынского виртуоза.
Уже не первый час вынужденный безотрывно сидеть с подзорной трубой на табурете возле окна наблюдатель вынужден был лицезреть, как давно приговоренные к смерти господа преспокойненько жуют ананасы и розовую ветчину, в то время как у него с самого утра маковой росинки во рту не было.
— Эх, сейчас бы селедочки с лучком да колбаски, поджаренной в собственном соку! — отложив на время подзорную трубу, с мечтательной улыбкой потянулся усталым позвоночником дозорный, и тут же, вспомнив про политическую сознательность, домечтал:
— И хорошо бы скорее пустить на дно эту лохань со всей этой публикой, заставив скрипачей в обмен на спасение пиликать «Боже царя храни!». Вот это был бы праздник!
Бывший рабочий, а до этого деревенский огородник, этот простой солдат революции так бы и прожил свой век, мечтая лишь о жратве, выпивке и девках. Но судьба не обидела. Как-то по пьяному делу пырнул он ножом своего же фабричного мужичка и загремел за это в острог. А там сошелся с политическими. Они просветили деревенского лаптя насчет его дремучести, наполнили его жизнь высоким смыслом борьбы за освобождение всего трудового народа. На этой светлой столбовой дороге вчерашний полуграмотный рабочий превратился в былинного богатыря, которому доверено участвовать в уничтожении главного народного мучителя и кровопийцы — царя. Ради этой цели не страшно было и поголодать.
Наблюдатель снова взял подзорную трубу и тут же заинтересованно подался вперед, навалившись грудью на подоконник. К яхте приближался паровой катер. Вскоре он пришвартовался не к причалу, а сразу к борту «Полярной звезды», как обычно бывает в открытом море. Дозорный узнал в одном из прибывших на катере людей командира яхты, его спутники тоже не вызвали у него подозрений, ибо все они тоже, судя по форме, являлись морскими офицерами. Подождав, пока прибывшие скроются в носовой надстройке, наблюдатель вновь перевел бинокль на корму.
Рядом с «Полярной звездой», прикрывая ее со стороны моря своим огромным корпусом, стоял броненосец. Поблизости, приткнувшись к причальной стенке, были пришвартованы также еще два эсминца. Но они казались крошечными по сравнению с огромным линейным кораблем. Еще издали броненосец поразил Вильмонта своими размерами. И чем ближе он приближался к нему, тем больше восхищения вызывал огромный корабль у сухопутного офицера. Броненосец был весь черный, закован в тяжелую крупповскую броню, словно исполинский черный рыцарь. На броненосце имелись три толстые дымовые трубы, напоминающие башни, и масса надстроек. По мере приближения катера одна из двух закрепленных на баке бронированного корабля-стражника орудийная башня грозно начала поворачиваться
Однако толку от этой плавучей бронированной батареи было не больше, чем от неполного рыцарского доспеха. В Средневековье обедневшие рыцари старались хотя бы со стороны неприятеля выглядеть достойно. На последние деньги они покупали стальные нагрудники и передники, поножи — и все это в надежде, что дворянская мораль не позволит вражескому рыцарю ткнуть копьем их в открытый зад.
Анри был уверен, что революционеры кусают себе локти, наблюдая в бинокль, как по палубе своей личной яхты преспокойненько прогуливается император. Наверняка террористы попытаются купить где-нибудь дальнобойное орудие подходящего калибра, доставить его в город по частям, собрать у себя на квартирке и попытаться дотянуться до своего главного врага. Во всяком случае, и такой вариант нельзя было полностью исключить.
Обо всем об этом Вильмонт собирался сообщить лично государю во время аудиенции. Добиться этой встречи оказалось очень не просто, но новые важные сведения о заговорщиках, которые добыл Вильмонт, не могли не произвести впечатления на начальника охраны царя генерала Черевина, к которому Вильмонт обратился. Пожалуй, впервые на памяти Вильмонта серьезные решения принимались с такой быстротой. Его визит на царскую яхту был согласован с секретариатом государя меньше чем за два часа.
За несколько последних лет Вильмонт был первым офицером тайной полиции, которого допустили на палубу царской яхты вопреки установленному Александром III правилу: «На отдыхе никакой политики, никаких разговоров о террористах!» Но ситуация сложилась настолько опасная, что держать государя в неведении было бы преступлением. А чтобы не вызвать переполох в стане противника, Анри облачился для визита на «Полярную звезду» во флотскую форму, благо он приехал в Гельсингфорс под видом морского офицера.
Глава 18
Где обычно обретаются звезды, по тем или иным причинам сошедшие с орбиты славы и успеха? Ответ на этот вопрос Вильмонт нашел на грязном постоялом дворе, куда он приехал вместе со штабс-ротмистром Кошечкиным в поисках одной погасшей знаменитости. Когда-то участие Петра Долматовского в спектакле гарантировало ему аншлаг и прекрасные кассовые сборы. Каждое появление на сцене кипящего талантом могучего красавца с гордой осанкой и ястребиным взором имело бешеный успех. Его сильный оперный бас разносился над зрительным залом, как глас пророка, завораживая публику страстностью монологов. Долматовскому с одинаковой легкостью давались роли королей и нищих, любовников и злодеев. Лучшие антрепренеры осаждали талантливого самородка с самыми выгодными предложениями. На афишах его фамилию писали отдельно от других, занятых в постановке актеров обязательно крупными буквами. Критики писали о молодом актере, как о подающем большие надежды новом Щепкине [33] .
33
Щепкин — великий русский актёр.
Но не сбылось и не сложилось. Все это осталось в прошлом. Не сумев совладать с широтой собственной натуры, Долматовский очень быстро расплескал свой талант. В столицах его место давно заняли новые кумиры. Бывшая знаменитость теперь все больше колесила по маленьким провинциальным городкам, еврейским местечкам и казачьим станицам в составе третьесортных трупп, довольствуясь скромными гонорарами. Нередко случались с Долматовским конфузы, вроде того, что произошел с артистом неделю назад, когда он по причине запоя отстал от очередной труппы.