Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
В столовой чинно завтракали старички-разбойнички. Леонов с раннего утра убыл на базу «Звезда», и их осталось трое.
— Как спалось? — поинтересовался Дворский.
— Средне, — постно улыбнулся я.
Янин щелкнул дверцей микроволновки, и протянул мне разогретую порцию каши в стандартной упаковке.
— Овсянка, сэр! Какие планы?
Я умолол половину «Геркулеса», и лишь затем признал со вздохом:
— Гипотез — вагон и маленькая тележка! Персонал вашей станции, Борис Борисович, набросал мне массу версий, перебрав всех фантастов, начиная с Уэллса. А я понял одно — пока мы сами, своим умом
— Согласен. — Кудряшов церемонно коснулся губ салфеткой. — Не будем устраивать пикник на обочине! За неделю управимся, как думаете?
— Должны, — сдержанно кивнул я, ликуя в душе: «Ух, ты! Целая неделя! На Луне! Ура-а…»
— Ну, тогда чайку? — Бур Бурыч крепко хлопнул в ладоши.
— С контрабандным пирогом! — рассмеялся Дворский. — Наливай!
Глава 4
Вторник, 12 августа. Ночь
Ново-Щелково, улица Колмогорова
Наташка до того бурно реагировала на мои «развратные действия», что ее стоны, то протяжные, то задышливые, полнили всю мансарду, упадая до самого холла.
«Пусть стенает, пусть пищит!» — думал я ласково. Всё равно в доме никого, кроме нас с нею, а родные стены должны впитывать и шепот любви, и крики страсти…
Мы нарочно откладывали «слияние», занимаясь любовью, «как все», но нам ли тужить, паранормам? Расплетя ноги, расплетя руки, я лежал, унимая биение сердца, а Талия привалилась ко мне, опаляя шею горячим дыханием. Гибко потянувшись, она уютно уложила голову на мою грудь, легонько целуя и водя ладонью.
— Знаешь… — Ее чисто девчоночье хихиканье отозвалось во мне умильной дрожью губ. — Ритулька очень хотела сама тебя встретить, но… Не сложилось! Боюсь, она мне не поверила, когда я изобразила огорчение…
— Лгунья! — заклеймил я ее.
— Ага…
— А Инка?
— Да они все умотали в Ялту! И Лея с ними! Там же киностудия, и какие-то супер-пупер-декорации. Если я правильно поняла — интерьеры звездолета «Темное пламя». Лея звонила вчера — выкипала восторгом. Говорит, как в будущее попала! И Маруата там, и Настя, и Павлов прилетел, и Викторов… Хотели в гостинице заночевать, но Ромуальдыч был резко против — и всех заманил к себе домой…
— А ты почему не с ними? — моя рука, рассеянно оглаживавшая Наташкино плечо, бессильно соскользнула на большую, тугую округлость, всею ладонью уминая лакомую плоть.
— А я… — пробормотала Талия, слабея. — А я хитрая… До «читки» еще далеко, а твой спецборт уже вылетал в Раменское… Миш! — тихий женский голос сорвался в прерывистый шепот: — Ты ко мне пристаешь?.. Или просто так?..
— Просто так пристаю…
— Я тоже очень соскучилась! — жаркий выдох коснулся моей щеки. — Очень!
* * *
Любопытная Луна заглядывала
После несерьезной лунной гравитации, которую так и тянуло назвать «силой легкости», земное притяжение угнетало, как давящая перегрузка. Даже в мягкой постели…
…На базу «Звезда» я так и не попал, но шесть дней «командировки» осели в памяти навсегда. И пологие Юрские горы, осиянные мягким светом Земли, и заря после долгой ночи, когда звезда по имени Солнце жарила окоченевший реголит, вытягивая длинные, провально-черные тени с четким обрезом краев.
В одиночку, пускай и со старичками-разбойничками, я бы долго провозился, но стоило Дворскому бросить клич, и на «субботник» явился целый взвод инженеров и техников с «Урановой Голконды».
Всей дружной компанией мы аккуратно разобрали обе камеры и перегрузили нужный «хабар» в ПМ. И ненароком сделали открытие — раскопали еще одну шестигранную колонну, только расколотую пополам. Она оказалась чем-то вроде атомного реактора или энергоблока, а внутри, в ее керамической утробе, спеклась мешанина из тория-232, остатков урана-234, плюс стабильные изотопы бария, стронция, цезия — «зола» от «выгоревшего» ядерного топлива…
…Целая толпа провожала меня, махая на прощанье — Солнце обливало их слепящим свечением, и металлизированная ткань скафандров, чудилось, отекала расплавом.
«Ну, давайте! Пока!» — «Внимание! Старт!»…
…Пересадка на «Салюте-8» прошла мимо меня — я ударно трудился грузчиком, потея и борясь с инерцией. Веса у «хабара» не было, но масса-то никуда не делась… И всю эту массу мы с Пашкой и Римасом перетаскали на «Ураган», отдышались — и отстыковались. Сели на аэродроме «Юбилейный», под Байконуром. Осторожно, бережно, на руках перенесли драгоценные пластмассовые ящики на борт «Ил-76», и тут же вылетели в «Раменское»…
Я ощущал себя изнуренным и хилым, но медикам не дался — разве бывает лучшая реабилитация, чем от женской любви и ласки, да еще дома?
Глянув на Талию, чье тело будто фосфоресцировало в лунной светлыни, я шепнул:
— Спишь?
— Не-а… — Наташа придвинулась ко мне поближе, и заерзала, навалилась — овал ее лица неразличимо темнел, а распущенные волосы сияли голубоватым нимбом. — Совсем забыла тебе рассказать! Светланка, похоже, скоро защитит докторскую, и пусть проставляется — она же на нас с тобой карьеру сделала!
— И как «диссер»? — Я обеими руками пригладил Наташкину прическу.
— Очень интересно, захватывающе даже! Оказывается, метакортексы паранормов, состоящих в кровном родстве или испытавших «слияние», проявляют что-то типа квантовой запутанности. Наверное, поэтому отец в семьдесят пятом вдруг ощутил, что настоящей Таты больше нет. Для него это было жуткое потрясение… — Талия сложила руки у меня на груди, будто ученица за партой, и уложила на них подбородок, из-за чего речь ее стала чуть невнятной. — Кстати, про «запутанность» метакортексов… Ее ощущал маленький Васёнок по отношению к тебе, и Лея тоже, даже ещё сильней, но самым поразительным образом это свойство «вылезло» у Наталишки. Она же не зря всё время рвётся к «Мигелу», да и к Лее тоже. Знаешь, почему? Твоя внучка не просто паранорм, она — «энергетик»!