Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14
Шрифт:
— Вот, что их убило, — сказала она. — Всех до единого: моего отца, твоего отца, и отца твоего отца — все они погибли, сражаясь. — Она сунула оружие ему в руки. — Бери. Он твой. Учиться начнёшь завтра.
Щёки Грэма были мокрыми, когда он взял меч — тот меч, который он уже украл, хотя она этого и не знала.
— Я не умру. Теперь уже нет войн…
— Всегда есть войны, — тихо сказала она. — Мужчины всегда находят способы их начать, к добру или к худу. Однажды ты и сам найдёшь свою войну.
— Не найду…
Роуз прижала палец к его губам.
— Тихо.
— Я заставлю тебя гордиться, Мама.
Она будто сжалась, даже когда его руки обняли её, пытаясь её успокоить.
— Я уже горжусь — гордая дочь, гордая вдова, и гордая мать. Гордость — всё, что у меня есть, и теперь, когда я впереди меня пожилой возраст, гордость — плохая замена для семьи.
Они плакали вместе, пока она не оттолкнула его.
— Хватит с меня, — сказала она тогда. — Больше никаких слёз, если будешь рыцарем — то будь лучшим. — Она оставила его стоять в одиночестве.
Он услышал голос Кариссы в другой комнате:
— Мама, что не так?
Его бабка вошла, и обняла его:
— Я ей говорила, что всё до этого дойдёт.
— Прости, Бабушка, — ответил он. — По-моему, я разбил ей сердце.
— Ш-ш-ш, — утешила она его. — Женские сердца не настолько слабы. Она поправится.
Глава 24
На следующий день Грэм присоединился к остальным молодым людям во дворе для тренировок.
Роберт Лиси первым поприветствовал его, когда он приблизился:
— Привет, Грэм.
— Прости, Роберт, — только и смог сказать Грэм.
— Ничего, — сказал Роберт, всегда всё прощавший.
Перри просто протянул руку, которую Грэм молча пожал. Они уже помирились.
Он попросил прощения у всех, кто участвовал в инциденте на балу, но пока не говорил с Сэром Сайханом напрямую.
— Начиная с сегодняшнего дня Грэм присоединится к нам, — объявил Сайхан. Его объявление вызвало у других любопытные взгляды, но он это проигнорировал. — Отойди-ка со мной на минутку, — добавил он, указывая на Грэма.
Они немного отошли от остальных.
— Пожалуйста, простите меня, Зайхар, — сказал Грэм.
— За что?
— За драку на балу, за то, что ранил одного из ваших оруженосцев. Я обесчестил ва…
— Заткнись, — сказал Сайхан, перебивая его. — Ты будешь обращаться ко мне как к «зайхару» лишь тогда, когда мы тренируемся наедине. А что касается извинений, то я скажу тебе, если они потребуются.
— Но вчера…?
— Твои драки с другими людьми — не моё дело, мальчик.
— Но с моей стороны было неправильно начинать драку
— Я — не твой отец, и не твой судья. Что правильно, а что неправильно в твоих действиях — решать твоей матери и Графу. Я лишь вмешался из необходимости, чтобы не дать тебе убить того молодого болвана, — сказал Сайхан.
— Мы с ним уладили наши разногласия.
— Это хорошо — убивать ты пока не готов.
— Прошу прощения, сэр, но… что? — Грэм был совершенно сбит с толку.
— Ты думал, я тебя остановил, чтобы защитить моего оруженосца? Он сам сделал свой выбор, когда оскорбил тебя. Я бы очень не хотел его терять, но я здесь не для того, чтобы нянчиться с идиотами. Я остановил тебя потому, что это затруднило бы твоё обучение, или вообще загубило бы тебя. Как у твоего отца, у тебя мягкое сердце. Убив его, ты бы нанёс ущерб своей решимости, своему сердце.
— Значит, вам было бы всё равно?
Сайхан поморщился:
— Я же сказал тебе, мальчик. Большинство сражается своими телами, кто-то — умами, а некоторые, сумасшедшие, вроде тебя — сердцами. Убить кого-то в гневе на этом этапе обучения повредило бы тебе… здесь! — Он ударил Грэма ладонью в грудь. — Когда будешь готов, когда победишь себя — тогда ты сможешь принимать собственные решения о том, убивать кого-то или нет.
— И вам будет всё равно, кого я убью?
— Я предоставлю тебе самому решать. У меня есть мои клятвы, и люди, которым я поклялся повиноваться и которых я поклялся защищать. Если ты обнаружишь, что идёшь против меня, тогда у тебя будет проблема, ибо я — единственный человек, которого ты, наверное, никогда не сможешь победить.
Грэм подумал над его словами:
— Почему нет?
— Потому что я — твой учитель. Вот, почему ты согнулся, когда я врезал тебе в тот день. Ты уже достаточно хорош, чтобы дать трудный бой… будь я незнакомцем. Вскоре ты станешь ещё лучше, но поднять руку на того, кто тебя учил — почти невозможно. Ты смог бы ударить свою мать?
— Никогда!
— Вот именно. И вот, почему ты никогда не сможешь меня победить — но я уж, чёрт возьми, постараюсь, чтобы ты не уступал никому другому, — сказал старый рыцарь.
— А есть кто-то, кого вы не можете победить? — спросил Грэм.
— Уже нет, — сказал Сайхан.
— А ваш учитель?
— Он мёртв. — Тут рыцарь отвернулся, и пошёл обратно, к остальным.
— Что с ним стало?
— Довольно вопросов.
Ещё один сюрприз ждал Грэма позже, когда он вернулся в тот день домой.
Он был уставшим до мозга костей. Утренняя тренировка была физически утомительной. Учебный бой в тяжёлой кольчуге в совокупности с последовавшей за ним долгой пробежкой подвергли испытанию его выносливость, а потом, после обеда, он пошёл тренироваться с Сайханом один на один. Несмотря на заверения его учителя в том, что просить прощения не было необходимости, Сайхан позаботился о том, чтобы Грэм не ушёл, не заработав немало синяков.