Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14
Шрифт:
— Пришло время тренировки. Утреннюю ты пропустил.
— Мне сегодня не хочется.
— Будто мне не всё равно.
Грэм зыркнул на него:
— Я не в настроении, старик.
— Очень, блядь, жаль. Если не нравится — можешь попытаться выместить это на мне.
— Я знаю, что ты пытаешься сделать — и это не сработает. Сегодня я из этой комнаты ни куда не уйду, — упрямо сказал Грэм.
— У тебя нет выбора, мальчик. Если не встанешь, то я просто надеру тебе задницу прямо здесь. Так или
Грэм вскочил с кровати, разозлившись больше, чем был со дня драки с Перри. Грэм всё ещё сжимал камень, и тот будто пульсировал в его руке, наполняя его ощущением могущества. Грэм бросил его на кровать, и посмотрел на мужчину:
— Так почему бы тебе не попытаться?
Старый воин двинулся вперёд, и Грэм неправильно просчитал его намерения. Он почти поставил себя на пути первого прямого удара Сайхана, но в последнюю секунду сменил направление, едва уклонившись. На лице его учителя появилось удивление, когда Грэм ударил в ответ, врезав здоровяку по груди, и заставив отлететь назад.
— Неплохо, — сказал старый рыцарь, а затем неторопливо двинулся вперёд.
Грэма тоже удивил его случайный успех, и он почувствовал, как его разум скользнул в пустоту, как и было каждый раз, когда они сражались. Комната превратилась в поле боя, по которому они двигались вперёд и назад.
Они не были равны. В этот день Грэм был быстрее, сильнее, злее. Он уже был ростом с Сайхана, и хотя его тело ещё не было настолько мускулистым, он сполна пользовался преимуществами молодых скорости и выносливости. Он давил на здоровяка, заставляя его занять оборонительную позицию.
Несколько секунд спустя он увидел свой шанс, и, сместившись в сторону, поймал учителя на потере равновесия, изогнувшись, и бросив мужчину на свою кровать. Сайхан врезался в неё с громоподобным звуком, заставив одну из тяжёлых стоек расщепиться, и накрениться в сторону.
Грэм развернулся, чтобы воспользоваться своим преимуществом, но Сайхан схватился за кровать, и использовал её как упор, чтобы избежать внезапного удара ногой молодого человека. Вырвав повреждённую стойку, он врезал ею Грэма по спине, отправив его на пол.
Тот лежал там, оглушённый, глядя на учителя снизу вверх, и силясь вдохнуть. В конце концов он выдавил:
— Это едва ли было честно.
— Весь мир — моё оружие, мальчик. Твой друг что, дал тебе ещё одну магическую подпитку? — Сайхан тяжело дышал.
— Нет, — сказал Грэм. — Я просто чертовски разозлился.
— Разозлился — это хорошо, покуда это не делает тебя глупым, — сказал его учитель, — но то была не просто злоба. Я уже не первый месяц тебя тренирую. Сегодня ты был быстрее обычного.
Роуз заглянула к ним через дверной проём:
— Я начала было звать стражу, но передумала, как только увидела вас двоих. Мы не можем себе позволить терять
Грэм уставился на свою мать. «Это что, была шутка?». Ему часто трудно было разгадать её сухое чувство юмора.
Сайхан засмеялся, всё ещё сжимая стойку от кровати.
Элиз Торнбер выглянула из-за плеча Роуз.
— Вижу, он решил использовать твоё любимое оружие, Роуз.
«Неужели все в замке сегодня у меня в комнате?» — задумался Грэм.
— Оружие?
— Твоя мать как-то раз использовала стойку от кровати, чтобы врезать по голове твоему деду, Дункану, — сказала пожилая женщина. — Удивительно, как она его не убила.
Эту историю он не слышал ни разу.
— Не сейчас, Элиз, — сказала Роуз, окидывая его бабку раздражённым взглядом.
— Вообще-то, я думаю, что сейчас было бы отличное время, — сделал наблюдение Грэм.
Сайхан встрял:
— Этому придётся подождать, леди. Этому молодому льву ещё надо закончить тренировку на сегодня. — Бросив стойку от кровати на матрас, он указал Грэму покинуть комнату.
— Ещё? — возразил Грэм. — Я думал, мы с этим уже разобрались.
Рыцарь одарил его пугающей улыбкой:
— Нам что, нужно снова побеседовать?
— Иду, иду. Не нужно угроз.
В тот день Сайхан сосредоточил тренировку Грэма в основном на физических упражнениях и балансировке, без дальнейшего спарринга. Он в этом не признавался, но когда Грэм позже подумал об этом, у него появилось подозрение, что причины для этого могли быть личными. Несмотря на свою значительную ловкость, здоровяк наверняка получил немало синяков. Грэм был с ним отнюдь не мягким.
Это осознание вылилось для Грэма в смесь эмоций — виноватости и гордости.
Когда они закончили, и пошли обратно к Замку Камерон, Сайхан протянул своему ученику руку:
— Думаю, это — твоё. — На его ладони лежал большой красный рубин.
Грэм взял его:
— Откуда это у тебя?
— Ты его уронил на кровать, прежде чем сойтись со мной, — сказал Сайхан. — У меня было такое ощущение, что ты не хотел показывать его матери, когда та вошла.
Он кивнул.
— Это было частью твоего отца, так ведь?
Грэм засунул камень в мешочек у себя на поясе, снова кивнув. Он не доверял своему голосу.
— Как долго ты его держал, прежде чем я вошёл?
Смутившись, Грэм не хотел признавать, что прижимал камень к себе большую часть ночи:
— Несколько часов.
— Ты что-нибудь от него чувствовал?
— Иногда он ощущается тёплым, но это может быть просто тепло моего тела, — сказал Грэм. — Ещё бывает, когда я думаю о Папе, или когда я чувствую… — Он остановился, не в силах продолжать в том же направлении. — Мне хочется думать, что тут осталось что-то от него. Это поднимает мне настроение.