Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14
Шрифт:
— Вы не можете быть в этом уверены. Даже если он сломается, ваша попытка впитать информацию у него в голове может окончиться неудачей, — парировал направляющий.
— Нет причин полагать, что у его отпрысков есть желаемое Сэлиором знание.
— Значит, вы не понимаете людей, — возразил направляющий. — Даже если она не знает, её можно использовать как рычаг давления, чтобы ослабить его решимость.
— Наше сознание состоит из миллиарда подобных разумов, — сказал Дарогэн, — мы знаем о человечестве гораздо больше, чем существо вроде твоего господина может даже мечтать.
— Тогда спросите у них! Они могут
Последовала короткая пауза, а затем Дарогэн снова заговорил:
— Похоже, что ты прав. Самка, судя по всему, не обладает способностью к преображению, которая есть у её отца, поэтому мы заберём её разум. Если информация там, то её предок нам больше не будет нужен, а если нет, то мы всё ещё сможем использовать её тело против него. — Король вышел вперёд, никак не показывая чувство ужасной боли, которое должно было вызывать у него плечо.
Нож исчез, и двое других мужчин жестоко сжали ей голову, и пальцами заставили её раскрыть рот. Челюсти у Мойры были мощными, но совокупная сила двух человек оказалась сильнее, и они медленно развели ей зубы. Лицо Дарогэна приблизилось, и его губы раскрылись. Когда он прижал свой рот к её собственному, блеснуло что-то металлическое.
«Нет!» — кричал разум Мойры, когда она ощутила, как что-то холодное и твёрдое ползёт по её языку. Царапая ей язык острыми ножками, странное металлическое насекомое ползло вперёд, ища заднюю сторону её горла. Отчаянно вырываясь из рук державших её мужчин, она никак не могла надеяться сбежать. Паника уничтожила её способность соображать, но страх заставил оставшуюся у неё силу резко сфокусироваться. Почти без усилия мысли она создала у себя во рту щит, заключив в него странное чудовище, и раздавила тварь. От появившегося во рту ужасного вкуса её затошнило, когда щит исчез. Державшие её люби расслабились, и она сумела выплюнуть странную металлическую штуковину.
— Она всё ещё сохраняет слишком много силы, — сказал направляющий. — Лунных оков для этого недостаточно.
— Под замок её, — приказал Дарогэн. — Позже мы попытаемся снова. Как только она потеряет сознание, процесс пойдёт проще.
Один из стражников, вошедших после начала конфронтации, заговорил, и дрожь в его голосе указывала на то, что он не был под тем же контролем, что и большинство остальных:
— Д…да, Ваше Величество. А что Барон?
— Вы возьмёте его себе? — спросил направляющий.
— Он ничего не знает, и его тело уже умирает. Пока что его тоже под замок. От тела мы сможем избавиться позже, когда найдём подходящее объяснение его смерти, — объявил Дарогэн. Взгляд мёртвых глаз короля вперился в говорившего только что стражника: — Ты, и остальные, кто пришёл снаружи — ждите меня в соседнем помещении. Я поговорю с вами наедине.
«Оно не контролирует всех», — подумала Мойра. «Оно собирается сделать с ними то же самое, чтобы не дать им рассказать об увиденном. Что это была за штука?». Она сплюнула, пока они тащили её обмякшее тело прочь из зала, пытаясь избавиться от ужасного привкуса во рту.
Бросив взгляд вниз, она лениво заметила, что одолженное ей Бароном платье было загублено. Один из державших её людей был сильно ранен её мечом, прежде чем её сковали. Его кровь оставила на ткани огромные пятна. Её магический взор, который, к счастью, всё ещё работал, показал ей, что шедшие позади люди несли бессознательное
Теперь, когда вызванный битвой адреналин кончился, на неё навалилась усталость, оставив её холодной и дрожащей. Но несмотря на это её разум яростно трудился, пытаясь понять, что произошло, и, важнее всего, почему это произошло. Она не смогла прийти ни к какому разумному выводу, но одна мысль выделялась среди всех остальных: «мой отец определённо ещё жив, и он — у них».
Они двинулись вниз, пока её наконец не притащили в то, что наверняка было темницей. Мойра прежде читала о подобных местах, но никогда не видела сама. Её отец не счёл нужным построить себе темницу, и никто никогда не хотел позволять ей видеть темницу в Ланкастере, хотя та была по большей части пустой. Однако местная, хэйлэмская темница явно активно использовалась. Запах плесени и лежалых отходов идеально соответствовал тому, как она себе всегда представляла темницу.
Каждая камера представляла из себя каменную комнату, высеченную в скале под замком Короля Дарогэна. Хотя внутренние стены были каменными, передняя стена состояла исключительно из железных прутьев и двери. Бессознательное тело Джеролда бросили в одну из камер, а Мойру затолкали в камеру по соседству. Щелчок железного замка прозвучал с ужасной окончательностью, когда дверь закрылась.
Мойра задумалась, хватит ли ей сил справиться с замком. Она уже знала, что была чрезвычайно слаба. Оковы лишили её большей части силы. Её магический взор всё ещё работал, и она, очевидно, сохраняла внутри своего тела некоторое количество силы, но кандалы будто вытягивали любой эйсар, которым она пыталась манипулировать вне своего собственного тела.
Её надежды были перечёркнуты, когда двое мужчин остались, встав на страже снаружи её камеры. Она знала, что даже если у неё хватит сил что-то сделать с замком, на бой со стражниками её не хватит. «Блядь».
«Это было не очень подобающим для леди». Она почти могла вообразить Грэйс, отчитывающую её за бранную речь. Прежде чем принять свою новую роль, драконица Грэма была её первым заклинательным зверем, годами живя в виде мягкой мишки, с которой Мойра играла. Грэйс никогда не одобряла, когда Мойра изредка забывалась, прибегая к ругани. «Но её сейчас здесь нет, и мне точно хана, если я не найду способа выбраться из этой передряги».
«Нужно быть хитрой». Она потратила несколько минут, пытаясь именно это и сделать, но никаких мыслей в голову не приходило. «В книгах это всегда казалось так просто». Она сменила тактику: «Что бы сделала Леди Роуз?».
Это тоже никак не помогло. Она не могла вообразить мать Грэма заточённой в темнице. Такой образ просто отказывался формироваться у неё в голове. Вообразить её собственную мать в тюремной камере почему-то было проще, но, с другой стороны, решения её матери для такой ситуации ей тоже были бесполезны. «Я не могу просто порвать прутья решётки голыми руками».
— Да и вообще, маму бы не схватили, — пробормотала она себе под нос. — Она бы с боем вырвалась на свободу.
В её разуме мелькнуло видение её меча, рубившего человека в зале для аудиенций — и на неё накатила тошнота. Что хуже, за этим образом последовало воспоминание о людях закрывших своими телами Короля. Несмотря на множество чудного опыта в детстве, она никого никогда прежде не убивала.