Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14

Мэннинг Майкл Г.

— Очень поэтично, но я думал, что ты, быть может, сможешь сказать мне что-то более практичное, например: «дай ей мёду, и уложи спать — утром она будет в порядке», — с сарказмом ответил он.

Она покачала головой:

— Нет, никаких простых решений здесь нет — и никаких сложных тоже. Она невольно переступила черту, и теперь проклятье рода Сэнтир ляжет прямо на её плечи. Наша дочь обречена.

Морт поднял бровь:

— Обречена? — Он уже слышал такое, и эта фраза ему теперь очень, очень не нравилась. — Ты знаешь, сколько раз мне такое говорили? Однако я всё ещё здесь. Я не хочу слышать драматичные

фразы — я хочу знать, что происходит с моей девочкой, чтобы мы могли решить, как ей помочь.

— Она становится демоном.

Морт потёр своё лицо:

— Вот, именно об этом я и говорю. Ты можешь попытаться объяснить без всей этой описательной чепухи? Демонов нет, если только ты не считаешь за них богов, которых мы совсем недавно свергли.

— Мой род называл их «разорителями», когда нас ещё было больше. Она нарушила два наших самых фундаментальных правила.

— Очевидно, она сделала что-то странное, чтобы добиться того, чего добилась, — согласился Мордэкай. — Я никогда не слышал о волшебнике, который бы управлял тысячами людей одновременно, но я не знаю, стал ли бы я использовать такой термин, как «разоритель». Она на самом деле не причинила им вреда, по крайней мере — напрямую.

— Я сама их не осматривала, но я уверяю тебя, что она наверняка кому-то из них навредила. Однако, проблема не в этом, если только мы не обсуждаем моральную сторону вопроса, — сказала Мойра.

— А мы разве не её обсуждаем?

Она покачала головой:

— Нет. Тут определённо есть моральная проблема, но важнее — для нас, по крайней мере — тот факт, что она причинила вред самой себе. Ты описал мне нетерпеливость и гнев, которые ощутил в ней, перемены в её личности. Это — важные признаки нарушения её внутреннего баланса. Её разум исказился, и будет лишь продолжать ухудшаться.

— Думаю ты, быть может, сделала слишком сильные вывода из моего рассказа…

— Нет, Мордэкай, позволь мне объяснить, — перебила Мойра Сэнтир. — Примерно как и в физике, которую ты так любишь, на каждое действие разума есть противодействие, последствие. Когда маг Сэнтиров покоряет волю другого человека, он также прилагает силу к своему собственному разуму, искажая его форму. Твоя дочь изменила умы и воспоминания не одного или двух, а тысяч людей. Неизбежным результатом этого является то, что она исказила свою собственную реальность. То, что ныне лежит в ней, больше не является тем ребёнком, которого ты вырастил.

Хотя её слова казались ему совершенно осмысленными, Мордэкай имел собственное мнение. Он лучше многих знал, как насилие и трудные решения оставляли отметины на душе, но он ни на миг не верил, что его дочь уже нельзя было спасти.

— Я не могу это принять. Насколько я могу судить, большую часть всего этого она делала не напрямую, это делали те «заклинательные двойницы», которых она создала.

Мойра кивнула:

— И это — другая часть проблемы. Клонирование разума также запрещено.

— Однако твоя создательница это сделала, и я этому рад.

Она вздохнула:

— Я не говорю, что это злое деяние, или неправильное, но оно опасно. Моя прародительница умерла вскоре после моего создания, что спасло её от последствий.

— Каких последствий?

— От казни, например, если бы род Сэнтир выяснил, что она

сотворила. Это навык, который может потенциально развить каждый из нас, но как только он усвоен, его больше невозможно забыть. Теперь, когда она это сделала, он всегда будет перед ней — готовое решение для каждой проблемы. В отличие от сложной задачи по созданию нового и оригинального разума для её заклинательных зверей, она всегда будет испытывать искушение просто создать копию своего собственного разума. Это гораздо быстрее, а результат — создание, обладающее всей мощью и возможностями оригинала, не говоря уже о полном понимании того, какова насущная проблема, и что нужно сделать.

Он кашлянул:

— Ничто из упомянутого тобой не звучит как что-то достойное казни. Звучит очень полезно. Если бы я мог так делать, то сумел бы решить многие возникавшие у меня за прошедшие годы проблемы.

— Ты и сам это испытал, когда стал одним из шиггрэс. Клон твоего разума, Брэксус, именно этим и являлся, — заметила она.

— Значит, меня следует казнить?

Мойра криво улыбнулась:

— Вероятно — да, по сотне других причин, но за это — нет. Ты не можешь повторить этот процесс, это случилось непреднамеренно. Однако Мойра может делать это так часто, как пожелает, и гораздо быстрее, чем ты можешь вообразить.

Мордэкай встал, и начал расхаживать из стороны в сторону:

— Но она не будет этого делать, если мы сможем объяснить ей, почему — и ты так и не объяснила, в чём тут опасность.

— Когда она это сделала, она использовала своих двойниц, чтобы управлять тысячами людей одновременно, меняя их разумы и личности. Полагая, что потом она впитала эти заклинательные разумы обратно, все их действия по сути стали её собственными. Давление, которое это оказало на её дух — это и есть то, что исказило и изменило её суть. Это сделало её разорительницей, в этом я не сомневаюсь.

— Что такое разорительница? — с досадой спросил он.

— Кошмар, — без колебаний сказала Мойра Сэнтир, — волшебница, которая может вторгаться разумы других людей, и менять их за мгновения, без угрызений совести или раскаяния. Волшебница, которая может многократно удваиваться, создавая миллион таких же чудовищ, каждое из которых обладает теми же способностями, что и оригинал. Существо со столь мощным разумом, что никто не сможет от него защититься.

Морт сощурил глаза:

— Кроме других волшебников, конечно же.

Она рассмеялась:

— Ты так считаешь?

— Ты хочешь сказать, что она может сотворить это со мной?

Лицо Мойры приняло серьёзное выражение:

— С тобой будет трудно, но ты потерпишь поражение. Если дело когда-либо дойдёт до такой борьбы, то ты должен убить её быстро, пока она не пробила твою защиту. Как только она войдёт в твой разум, она тебя пожрёт.

— Потому что она стала этой «разорительницей», о которой ты постоянно твердишь?

— Любой маг Сэнтиров победил бы, если бы смог получить доступ к твоему разуму, но если этот маг не был разорителем до этого, то к тому времени, как он с тобой закончит, разорителем он точно станет. К счастью, нам трудно пробиться к разуму настороженного противника, однако твоя дочь уже заполучила опыта на целую жизнь. Она больше не новичок, и её дух будет твёрже стали и чернее смерти.