Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14
Шрифт:
Стоявший передо мной мужчина пылал эйсаром подобно какой-то странной звезде, сиявшей ненавистью и злобой. Я видел и похуже — в конце концов, он не был одним из богов, — но в этом случае я был стеснён в средствах. «Только сила, а? Ладно, как насчёт вот этого?». Я послал в его сторону маленький пробный удар, чтобы посмотреть, как он собирается реагировать.
Тирион не сдвинулся с места, и моё силовое копьё пробило маленькую дырку в коже у него на боку. Я не целился для смертельного удара, и был удивлён тем, что он не попытался закрыться щитом или избежать атаки. Из раны стала
— А защищаться ты что, не собираешься? — спросил я.
Он презрительно усмехнулся:
— Только когда ты решишь начать нападать. Моё терпение на исходе. Ты напоминаешь мне Гэйбриэла. Умереть захотел?
Упоминание этого имени меня удивило. Гэйбриэл был одним из его сыновей, две тысячи лет тому назад, и умер одним из первых. Смерть Гэйбриэла настигла от руки его сестры, когда он отказался с ней сражаться. Он был единственным из детей Тириона, кто умер, ни разу не поступившись своими принципами. Он умер за свою доброту, отказавшись принимать жестокость, которую мир пытался ему навязать.
— Я бы скорее предпочёл, чтобы меня сравнивали с ним, а не с тобой, — наконец сказал я.
— Вот только ты — не как он, на самом деле, — продолжил Тирион. — Ты совершал поступки, злые поступки, на которые он никогда не пошёл бы. Как ты живёшь с таким противоречием? — Он пошёл на меня.
Я не хотел, чтобы он подходил слишком близко. Это я знал наверняка. На расстоянии я мог с ним тягаться, вблизи — я не был уверен. Я снова атаковал, на этот раз послав сокрушительный силовой удар ему в туловище. От этого он обязан был защититься, иначе он бы растянулся на земле с полной расколотых рёбер грудью.
Он поднял ладонь, и дёрнул ею, отражая удар в сторону. Выглядело почти так, будто он сделал это голыми руками, но я засёк использованный им эйсар. На краткий миг он покрыл руку защитой, и использовал эйсар в качестве маленького щитка, которым отвёл мой удар в сторону.
— Уже лучше, — объявил он, а затем шагнул вплотную ко мне, и врезал по моему щиту кулаком.
Удар был столь быстр, и нанесён с такого близкого расстояния, что избежать его я не мог. Удар обрушился на мой щит, и заставил меня отлететь назад. Кувыркаясь, я потянулся к воздуху, и выровнялся, изящно приземлившись на расстоянии в десять футов. Голова у меня гудела — он едва не пробил мой щит.
Пробитый щит означал откат, а откат точно вылился бы в поражение. Отказ Тириона использовать защиту теперь начал приобретать смысл. Против более слабого противника щит давал безопасность, а против богов щит был необходимостью, чтобы я мог хотя бы двигаться. В этой же ситуации щит был слабостью.
«Проклятье, я же знаю, как он думает, как он сражается. Я прожил его воспоминания!». Однако это знание, похоже, не помогало. Тирион был убийцей до мозга костей. В нём не было места ничему иному. А я чем был? «Отцом, мужем, и защитником слабых». Я никогда не сражался по своей воле — лишь тогда, когда меня вынуждали.
На меня обрушилось ещё два удара, сверху и снизу. Потянув воздух, я скользнул в сторону, и ответил взаимностью, послав обратно мощный удар. Тириона это почему-то застало врасплох, и я вложил в атаку почти всё, что мог. Не в силах
«Я что, победил?». Это не могло быть настолько легко.
Я пошёл было к нему, но он вскочил с земли настолько быстро, что мои глаза почти не успевали следить за его движениями. Он направлял свою магию в мышцы, увеличивая свои физические возможности — тот же трюк, с помощью которого он недавно мог мериться силой с Пенни. Двигаясь как напитанная молнией болотная рысь, он метнулся в сторону, а потом прыгнул на меня, подобрав кулаки, готовый нанести удар.
Теоретически, на такое был способен любой маг, но на практике это было не так-то просто. Люди вроде Сайхана, Дориана или моей жены тратили недели, учась справляться с увеличившейся силой. Существовала реальная возможность убить или покалечить себя, если силой не управлялись должным образом. Будучи волшебником, я никогда не чувствовал нужды в таких вещах, разве что иногда увеличивал свою выносливость. Если нужно было что-то поднять, я использовал магию напрямую. Если требовалась скорость, я летел. Если нужно было что-то уничтожить, легче было сделать это издалека.
Очевидно, Тирион придерживался иного мнения на этот счёт.
Но, с другой стороны, у меня тоже были таланты, развивать которые никакой вменяемый маг и думать бы не мог. Снова коснувшись воздуха, я поднял себя, и кувыркнулся через голову Тириона, приземлившись в двадцати футах позади него раньше, чем он сумел развернуться. Направив широкую, косящую волну силы ему в туловище, я снова нанёс сильный удар.
Огрызаясь как животное, он заблокировал атаку, но я видел, что это далось ему не даром. Несмотря на это, он смотрел на меня диким взглядом.
«Ему это нравится», — осознал я.
Тирион понёсся на меня, атакуя на бегу, и мир начал расплываться, когда я ответил взаимностью, принимая каждый приходивший мне удар силы. На расстоянии я был ему под стать, попеременно нападал и защищался со скоростью, о которой я никогда прежде и не думал. Сознательные мысли больше не были возможны — я полностью отдался более примитивной части своего мозга. Каждый раз, когда Тирион приближался, я поднимался в воздух, ловко избегая его, и разрывая дистанцию.
Я ощутил, как его сила потянулась, шевеля воздух и разрывая почву. Он пытался создать вихрь, наполнить воздух сбивающей с толку смесью ревущего ветра и жалящего гравия. Я парировал его попытку, подавив её в зародыше, при этом продолжая нападать. Сокрытие поля боя лишь сыграло бы на руку его попыткам подобраться вплотную и прикончить меня. На расстоянии я ему совершенно не уступал. Его тело было быстрым, но не могло сравниться с моей подвижностью по воздуху.
Для лишённого магического взора стороннего наблюдателя наш бой был по большей части невидим. С точки зрения Пенни, мы, наверное, большую часть времени стояли неподвижно, хотя на самом деле мы обменивались быстрыми ударами и контрударами, что периодически прерывалось сменой позиций в постоянном поиске преимущества.