Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14

Мэннинг Майкл Г.

Сегодняшний пир состоял из половины очень большого каравая и куска твёрдого сыра. Роуз не было позволено принести нож, поэтому я просто глодал два куска еды по очереди, пока она сидела рядом со мной. Я наблюдал за ней краем глаза, глотая пищу.

Она сидела, тихо сложив ладони перед собой, слегка опустив голову и глядя в пол. Она выглядела задумчивой или, быть может, покорившейся. Мне хотелось ей утешить, но я не знал, как это сделать. Утешения мало что значат, когда звучат в устах смертника.

Дважды моя рука сама по себе

поднималась, желая похлопать её по спине, или пригладить ей волосы, но каждый раз я спохватывался, и убирал руку обратно себе на колени. Мы с Роуз дружили уже давно, но несмотря на наши вынужденные в целях выживания обнимашки прошлым вечером, я не имел права касаться её с такой фамильярностью.

Впрочем, это было не совсем верно, как я осознал. Простое касание или даже объятия никогда прежде вызывали неудобства. «Что бы такого с ней ни случилось, ей необходимо свободное пространство», — подумал я. Откусив в очередной раз от хлеба, я завернул его в салфетку, и отложил в сторону вместе с сыром.

— Если ты устала, Роуз, иди домой и отдохни. Тебе не нужно сидеть здесь, со мной. Это место кого угодно в депрессию вгонит, — сказал я ей.

Её лицо повернулось ко мне, и я увидел в её взгляде вымученное отчаяние:

— Они наблюдают за мной, Мордэкай. Гарэс может нас видеть сквозь стену, и, возможно, Коналл тоже. Не уверена, как это работает, — тихо сказала она.

Мой разу мгновенно вернулся к вчерашнему дню. Они нас видели. Наше близкое взаимодействие легко было понять неправильно. Даже я не знал, что об этом думать.

Они что, пустили о ней слухи? Репутация у Роуз всегда была безупречной. Постоянно циркулировавшие при дворе скандалы и сплетни никогда её не касались. Что могли о ней говорить сейчас? «Из-за этого она и выглядит такой убитой?».

— Прости, Роуз. Что бы они ни говорили, это я виноват. Тебе определённо стоит уйти. Я сытый и согретый. Тебе не нужно обо мне волноваться.

Она снова встала, будто собираясь именно так поступить, но в её позе было какое-то напряжение, будто внутри она боролась с собой.

— Ложись, — сказала она чуть погодя.

Я улыбнулся, как я надеялся, ободряющим образом:

— Я же сказал, мне довольно тепло. Не говоря уже о том, что от меня воняет. Не нужно себя мучить.

— Просто… — начала она, затем замолчала. Сделав шаг или два вперёд, она вернулась, прошагав обратно. — Ложись… пожалуйста.

— Роуз, я же сказал, я…

— Не для тебя, Мордэкай… для меня, — сказала она, перебивая меня.

— Но ты сказала, что за нами наблюдают. Ты же не хочешь…

— Мне уже всё равно, — ответила она сдавленным голосом.

Я лёг, и отодвинулся к стене, давая ей как можно больше места. Как и прежде, она легла, проскользнув между моих рук, и приткнувшись к моему животу. На этот раз ей не пришлось приказывать мне класть руку на её живот. Она натянула на нас второе одеяло, и замерла.

Её волосы щекотали мне лицо. Раньше я и не осознавал,

насколько их было много. Она всегда держала их заплетёнными и свитыми, но теперь волосы были повсюду. Задрав подбородок, я поднял его над её плечом, чтобы свободно дышать.

— Осторожнее с плечом, — предупредила она. — Оно побаливает.

«Так вот, почему она отдёрнулась», — осознал я.

— Что с ним случилось?

Некоторое время она молчала, но когда я почти отчаялся услышать ответ, она сказала:

— Я слишком себя нагрузила. Спину тоже повредила. Вероятно, потянула мышцу.

Я тихо засмеялся:

— Старость — не радость.

— Нет, не радость, — согласилась она.

Мы тихо лежали несколько минут, прежде чем я наконец спросил:

— Зачем мы это делаем? Что сегодня произошло?

— Пожалуйста, не спрашивай ничего, Мордэкай, — отозвалась она. Затем, минуту спустя, она добавила: — Я просто хочу какое-то время чувствовать себя в безопасности. Совсем ненадолго. Неужели это так плохо с моей стороны?

— Нет, — прошептал я. — Мне хотелось бы знать, как ещё тебе помочь.

— Закрой глаза, — просто сказала она. — Это — не тюремная камера, а какое-то другое место. Другое, лучшее место, и другие, лучшие времена. Притворись, что ты Дориан.

«Дориан? А это ещё что значит?». Я уже остро осознавал шедшее от её тело тепло и мягкое давление, которое её бёдра оказывали на мой… «Не думай об этом! Или она именно это и имела ввиду? Нет, не может быть». Во мне закружился вихрь из желания, вины и смятения. В конце концов я прибег к юмору:

— Сомневаюсь, что Дориан когда-нибудь вонял настолько сильно.

Роуз рассмеялась:

— От доспехов остаётся ужасный запах, — заметила она. — Но, к счастью, обычно он принимал ванну, прежде чем ложиться в кровать.

Она снова сместилась, опять прижимаясь ко мне бёдрами, и сегодня я уже был не наполовину замёрзшим. Как я ни старался, в нижней части моего тело начало подниматься давление, и я с ужасом подумал о том, что скоро Роуз заметит мою физическую реакцию. Я слегка отстранился, пытаясь создать немного свободного места между нею и моим мятежным солдатом.

— Обними меня крепче, Морт, — надавила она.

— Слушай, Роуз, я не хочу смущать себя, или тебя, но…

Она легко рассмеялась:

— Когда я сказала тебе притвориться Дорианом, я не имела ввиду настолько буквально.

Моё лицо запылало от стыда.

— Я имела ввиду, что его было так легко смутить, — добавила Роуз. — Я — женщина, Морт. Обними меня как женщину.

Тут во мне что-то сорвалось. Мои руки сжались, притягивая её поближе ко мне, и я плотно прижался к ней своим телом. Мне уже было всё равно, что она заметит моё состояние. Я хотел, чтобы она его заметила. Я позаботился о том, чтобы она могла меня ощущать. Слегка повернув голову, я вдохнул запах её шеи. Я хотел её, но в действиях только этим и ограничился.