Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14
Шрифт:
Это была огромная матрица магии, однако в самую её структуру, в каждую её вершину, были встроены инструменты для управления ею.
Внутри неё сидел разум, древний разум — старый, могущественный, и медленно умирающий. Последний из хранителей врат. Его корни дотягивались до этой матрицы, и его разум был соединён с потенциалом за пределами миров — это был старейшина Иллэниэлов.
— «Я — Кион», — внезапно объявил он. — «Зачем ты пришёл?»
Они ответили одним голосом, потому что оставался
— «Потому что ты ослабел. Через структуру начали распространяться ошибки».
— «Это уже не важно», — ответил Кион. — «Семя уже украло мою силу. Всё потеряно. Вот, почему появляются ошибки».
— «Нет», — заявил Мэттью. — «Они начались ещё до твоей потери. Возраст начал брать над тобой верх».
— «Возможно, но причины более не имеют значения. Близится конец всех начал. Твой родитель всё уничтожит», — ответил старейшина.
— «Ещё не всё потеряно. Помоги нам всё исправить».
— «Нет».
Мэтт был искренне удивлён:
— «Почему?»
— «Во мне осталась лишь злоба. Твой предок загубил единственную цель в моей жизни».
— «Тогда мы тебя заменим», — предупредил Мэтт.
По месту, которое вообще не было местом, прокатились отголоски смеха:
— «Даже если твой родитель не уничтожил нас всех, ты обратишься в прах задолго до того, как я закончу умирать».
Внутри него что-то зашевелилось, и пришли мысли Линараллы:
— «Ши'Хар вернулись. Будет найден новый старейшина, чтобы занять твоё место».
— «Тогда делай что хочешь, дитя», — сказал Кион. — «Я не буду твоим усилиям ни противиться, ни помогать».
Этого было достаточно. Перефокусировав свой разум, Мэттью вернулся к конкретной части пространственной матрицы, которую надо было сместить, а затем он расслабил свои границы, позволяя потенциалу слиться с ними. Потенциал впитал его самосознание, уничтожая его «я», одновременно принимая его цель.
Отток силы из Зефира повысился, начав обжигать их, опаляя их души до тех пор, пока им не стало казаться, что бесконечность, с которой они соединились, состояла лишь из огненной боли. Их эйсар окутал границы вокруг Ланкастера, и начал давить.
На кратчайший миг Мэттью усомнился, и с сомнением пришёл страх. Их силы едва хватало, и малейшая ошибка, мельчайшее колебание заставило бы всё расклеиться. Результатом такого просчёта стала бы аннигиляция.
«Вот, почему Кион не стал вмешиваться», — осознал он. «Ему хочется умереть».
— «ЗНАЧИТ, ОН БУДЕТ РАЗОЧАРОВАН».
Прогремевший в нём голос принадлежал
— «Отец!»
— «ДЕЙСТВУЙ, ПОКА РЕШИМОСТЬ ТЕБЯ НЕ ОСТАВИЛА».
Резонировавшая в этих словах сила была столь велика, что грозила его уничтожить, но Мэттью тем не менее успокоился благодаря присутствию отца. Не теряя времени, он отбросил сомнения, и одним последним всплеском воли инвертировал границу, в пределах которой лежал Ланкастер.
Он знал, что добился успеха, и незамедлительно отпустил шедшую от Зефира силу, одновременно смещая их обратно в знакомый им мир. Но ситуация всё ещё не вернулась к норме. Он видел вдалеке дорогу, тянувшуюся к Ланкастеру… починка мира удалась, но теперь он воспринимал эту дорогу через пять пар глаз.
Узы, соединявшие его с остальными, всё ещё работали на полную. У него было пять тел, но разум у него всё ещё был его собственный. Поглядев туда-сюда, он изучил свои тела со всех доступных ему точек зрения. Четыре тела были несомненно женскими, но он всё ещё был мужчиной. Это одновременно сбивало с толку и завораживало.
Их разумы всё ещё присутствовали, он их чувствовал, но их воля отсутствовала. Его захлестнуло ощущение мощи. «Неужели Мойра ощущает это вот так?» — задумался он. «Как она умудряется себя контролировать?». Мощь пьянила. Он мог сделать что угодно.
Он вновь изучил тела своих подчинённых, прежде чем сосредоточить внимание на Линаралле. Она была идеальна, её тело было лишено изъянов, бессмертное и неизменное. Её физическая форма также была невероятно красива.
И она принадлежала ему, он мог делать с ней всё что угодно.
В ответ на его невысказанное желание, лицо Линараллы повернулось к нему, улыбнулось, и облизало губы. Выражение этого лица было ей не присущим, поскольку было совершенно человечным, и отражало его подсознательное желание.
Он заставил своё внимание уйти прочь от неё, и его множество взглядом упало на Элэйн. Она не была идеальной, но также была желаемой. Даже в её мелких изъянах был некоторый шарм. Её глаза сверкали, глядя на него, и в них он увидел себя самого.
Выражение на его лице было хищным. В своём лице он увидел голод… и зло.
На миг — или, к его стыду, более чем на миг — он подумал, что, наверное, сможет с этим жить. Пока он не позволил своему вниманию сместиться на Керэн. Она смотрела обратно на него так же, как и остальные, хотя из-за голубой кожи и кудрявых волос она имела самые разительные внешние отличия от остальных. Когда он её увидел, его сердце всколыхнулось, и, что важнее, он увидел в ней истинную эмоцию — настоящую приязнь, не являвшуюся результатом его собственной воли.
Разозлившись на себя, он разорвал узы, и окружавшие его четверо женщин свалились на землю подобно марионеткам с обрезанными нитками. Глубоко дыша, Мэттью уселся на траву, глядя на лежащих без сознания друзей.