Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14

Мэннинг Майкл Г.

— Не, не терзайся. Твоё тело тяжело трудится, борясь с лихорадкой. Тебе нужен отдых. Позже у тебя будет полно времени, — заверила её женщина.

— Нет, не будет, — сказала Элейна. — Я ранена, глубоко внутри. Там…

Она попыталась показать на живот, но двигаться было слишком больно. Она устала, устала до мозга костей, но продолжала говорить, и медленно объяснила ухаживавшей за ней женщине, кто она такая.

Вскоре она узнала, что женщину звали Мириам Элдридж, а если коротко — Мири, и её муж, Ройс, нашёл Элейну на дороге. Он был кузнецом, и направлялся в замок Ланкастер, чтобы забрать бочонок с гвоздями и всякой всячиной. К счастью, он всегда брал с собой лук в такие поездки. Женщины говорили больше часа, прежде чем Элейна обессилила, и забылась неспокойным сном.

На следующий день лихорадка

усилилась, но Мири по-прежнему надеялась на лучшее. Элейна убедила их дать ей перо и бумагу, но усилие, необходимое для того, чтобы сесть и писать, потребовало почти всех её сил. Борясь с болью и усталостью, она наконец нашла позу, сидя за столом, в которой ей было не так больно. Её левая рука была бесполезна, но она всё ещё могла держать в правой перо, покуда не двигала ей слишком далеко, пока писала.

Она написала два письма. Одно — сыну, а второе, более короткое — Герцогу Ланкастера. Наконец Мири помогла ей, обессилившей, лечь обратно в кровать.

— Не рассказывай ему, Мири… пока не подрастёт.

— Что, дорогая? — попыталась успокоить её Мири.

— Не рассказывай ему обо мне, пока не подрастёт. Пусть побудет счастливым. Когда ему придётся узнать, дай ему моё письмо.

Она настаивала.

— Тише, тише, сама ему расскажешь, когда выздоровеешь. Поживёшь здесь, с нами, а когда к тебе вернутся силы, поможешь мне тут по хозяйству, — улыбнулась Мири, погладив волосы Элейны. — Ты просто отдыхай, и мы скоро сходим на пикник. Весна уже, и погода чудесная. Цветы распускаются, и воздух полнится сладкими ароматами.

Она тихо заснула под голос Мири. Ей казалось, что она снова девочка, и её мать поёт ей колыбельную. Через некоторое время Мири встала, и пошла готовить ужин.

Элейна так и не проснулась. Она тихо скончалась той ночью. На следующее утро её сын разбудил Элдриджей своим плачем. Казалось, он каким-то образом знал, что её не стало.

Глава 1

Изначально предполагалось, что идеи, рассмотренные на этих страницах, будут исследовать природу лишь магии, но позже более глубокое изучение обнаружило связь между «эйсаром», о котором говорят волшебники, и чудесами и сверхъестественными происшествиями, имеющими место в каждой вере и религии. Никто не был удивлён этому больше меня самого, этой связи между «естественным» и «сверхъестественным», и она стала основой потери мною веры и началом моего падения в ересь. Вследствие этого предупреждаю: если ты — человек веры или религии, духовное лицо, монах, священник или святой человек любого рода — остановись здесь же. Не читай дальше, ибо идеи и наука, представленные далее, несомненно подточат те самые необходимые основы, требующиеся для любой искренней связи с богами.

Еретик Маркус, «О Природе Веры и Магии»

Я никогда не ощущал себя необычным ребёнком, что, полагаю, применимо ко всем, по крайней мере — в определённой степени. Я рос любознательным и авантюрным, как и большинство мальчишек, но по мере моего взросления моя мать подметила: «Он — очень тихий ребёнок». Не помню, когда она сказала это впервые, но мне сразу показалось, что это так. Я на самом деле был очень интроспективным, вопреки моей дружелюбной природе и непринуждённой улыбке. Когда я стал старше, она даже описала меня, как человека, рождённого со «старой душой», что бы это ни значило. В основном я просто много думал, что несколько отделяло меня от остальных детей, но недостаточно, чтобы я ощущал разницу или расхождение. Оглядываясь назад, кажется ясным, что моя врождённая осторожность и интроспективная природа, вероятно, являются тем, что позволило мне выжить.

Отца моего зовут Ройс, Ройс Элдридж, и по профессии он — кузнец. Я часто гадал, жалел ли он о своём призвании, поскольку лошадей он, казалось, любил больше металла, и под любым предлогом сбегал в город, чтобы посмотреть на скачки. Он также тратил на покупку породистых лошадей для себя самого несколько больше, чем было разумно. Моя мать, её зовут Мириам, ворчала на него за это, но на самом деле была не против. По правде говоря, она любила лошадей почти так же сильно, и именно в одну из его поездок на скачки, будучи ещё

молодым человеком, он с ней и познакомился. К сожалению, после свадьбы завести детей им не удалось, но так получилось, что годы спустя мой отец нашёл меня во время одной из своих поездок в город. По его словам, я был просто одиноким младенцем, брошенным на обочине недалеко от городка. Моя молодая мать положила меня там, где меня легко можно было увидеть и услышать, в надежде на то, что на меня наткнётся какая-нибудь жена фермера. Вероятно, я никогда не узнаю, почему именно она решила так поступить, но у меня в любом случае всё получилось хорошо, так что никакой неприязни я к ней никогда не испытывал.

Ройс и Мириам были рады получить собственного ребёнка, и будучи единственным сыном, я получил немного больше внимания, чем получало большинство детей. Если бы мои родители были богаты, то я был бы, наверное, совсем избалованным, но получилось так, что я был просто счастлив. Большинство наших соседей не догадывались, что я был усыновлён, но от меня родители этого никогда не скрывали. Я гордился тем, что я — Элдридж, и упорно трудился над тем, чтобы порадовать отца. Он настоял на том, чтобы я наблюдал за его работой в кузнице, что знакомило меня с инструментами и методами его профессии. Румяное свечение раскалённого железа я находил завораживающим, наблюдая за тем, как оно медленно принимало нужную форму под его терпеливыми руками. Поскольку я был сыном кузнеца, все естественно предполагали, что однажды я последую по его стопам, и я против этого не возражал. Если бы всё случилось иначе, то я сейчас вполне мог бы работать в кузнице, радостно придавая металлу форму, и тем зарабатывая себе на жизнь.

Когда я вырос из любопытного мальчика в неуклюжего подростка, стало очевидно, что с этой работой у меня могут возникнуть некоторые сложности. У меня было много врождённых талантов. Я был необычно умён, что большинство взрослых замечало в первые же минуты разговора со мной. Я хорошо разбирался в металлах, и имел врождённый дар, когда дело доходило до того, чтобы что-то мастерить или строить. Руки мои были уверенными и умелыми, мать называла их «ремесленными руками». Это и было сутью проблемы — хотя руки и ноги мои были длинными, особенно крепок я не был. Я усердно трудился, помогая моему отцу у кузнечных мехов, но сколько моя мать меня ни кормила, веса во мне не прибавлялось. Казалось, что я обречён навечно остаться долговязым юнцом. Тем не менее, я был достаточно умелым, так что со временем я сумел бы стать компетентным кузнецом, если бы не события той весны, когда реки раздулись от дождя.

День начался ярким и полным надежд, как обычно и бывает с весенними днями. Дожди в тот год, мой шестнадцатый год, были особо обильными, но они кончились несколько дней назад, и весь мир казался живым и сверкающим. Солнце грело, но воздух всё ещё хранил свежую прохладу, оставшуюся с зимы. В общем, держать меня в кузнице у отца казалось ужасной растратой. Подозреваю, что именно поэтому мать отправила меня искать травы. Она всегда была добра, и я думаю, что даже тогда она знала, что мой молодой дух был слишком большим, чтобы ограничиваться повседневными рамки кузницы. Так что я, с упругой походкой и с плетёной корзинкой в руках, пошёл исследовать поля и леса рядом с нашим домом. Конечно, я хорошо знал эту местность, но я радовался любой возможности побродить по округе, и я знал, что мать не ждала меня вскорости обратно.

Всё утро я бродил по полям, собирая разнообразные растения и одуванчики, которые, как я знал, моя мать любила использовать в готовке, но с приближением полудня я решился сходить к реке в поисках дудника, лекарственной травы. Что именно я найду там в этот день, я и понятия не имел. Я прошёл через густо покрытую лесом местность рядом с Рекой Глэнмэй. Русло реки было вверх по склону, поэтому я всё ещё не мог видеть берега, когда услышал звук, издаваемый встревоженной лошадью. Лошадь громко храпела и ржала, и высота звука говорила о том, что она полностью впала в мучительную панику. Если вы провели рядом с лошадьми столько же времени, сколько и я, то понимаете, что я имею ввиду. Я сразу же перешёл на бег, позабыв о юношеских мечтах. Я по-прежнему не жалею о том, что я сделал в тот день, но оглядываясь назад, я не могу не задуматься, как бы всё обернулось, если бы я выбрал другую дорогу, и не пошёл к реке.