Циклон над Сарыджаз
Шрифт:
Он посмотрел на меня, перевел взгляд на Исмагула. Потом схватил в пригоршни снега, растер лицо.
— Мы убивали… своих?
— Да! — сказал я. — Так оно и было. Вы не сыновья Аргынбаева, и никому вы не мстили. Вы по указке Абджалбека убивали ни в чём перед вами не повинных людей. Слышите, Исмагул и Кадыркул?
— Ты правду сказал, начальник? — снова очень тихо переспросил тугодум Исмагул.
Не зная, как ещё убедительнее подтвердить свои слова, я сказал:
— Киргиз я, ты казах. Могу ли я шутить с обычаями наших народов? Могу ли я солгать, что твой отец не отец тебе? Ты твердо
Я отвернулся от них — не хотел смотреть на убийц Оморова, на тех, кто ослепил мальчишку-подпаска.
Постепенно собирался народ. Прибывшие со мной солдаты оцепили пространство меж бараками и никого не подпускали к арестованным. Но слух о том, что бандиты и убийцы чабанов из Бурылбайтала схвачены, распространился быстро.
По узким улочкам, переметенным снегом, желтым пополам с песком, шли люди к баракам на окраине расположения рабочего отряда. Они выходили из низеньких саманных домиков с плоскими крышами, переговаривались, соединялись в группы и двигались по ярко освещенному солнцем насту, под синим слепящим небом без единого облачка. Не из любопытства шли. Каждый хотел одного — своим словом, своим взглядом, своим присутствием выразить презрение к тем, кто попрал закон, поднял руку на достойнейших людей.
Теперь пришлось охранять бандитов и дезертиров от ярости народной.
Мы занимались своим делом — обыском, опросом. Следовало внимательно осмотреть стены барака. Потом начали по одному вызывать задержанных. Выясняли их личность, место прохождения службы или жительства.
Время от времени мне по делам требовалось проходить мимо арестованных. Исмагул и Кадыркул устроились на снегу отдельно от всех, все в том же углу меж стеной барака и тамбура. Они не прятались, просто уединились. Старший обнял младшего. Кадыркул уткнулся в грудь Исмагула и что-то говорил, говорил… Возбужденно, с отчаянием.
Старший гладил его по плечу, успокаивал.
Вдруг Кадыркул ухватился за полу моего пальто.
— Зачем, начальник?..
Выдернул я пальто из его рук:
— О чём ты, не понимаю?
— Почему ты не убил нас раньше?! Почему?
— Сиди спокойно! — крикнул на него солдат охраны. — Сиди, кому говорят!
Но взвинченный разговором Кадыркул, не обращая внимания на охранника, попытался вскочить, и старший с трудом удержал его. К нам подбежал обеспокоенный Вася Хабардин.
— Что ему нужно? — спросил он меня.
— Начальник! — закричал вдруг в голос Кадыркул. — Начальник! Почему ты не убил нас с братом прежде… прежде, чем сказал… мы не сыновья…
— Зачем ты убил Оморова?.. Убил прежде, чем выслушал? Ты начал убивать!
Исмагул усадил младшего рядом, лопотал что-то, но Кадыркул уже не слушал его.
— Ах, начальник, начальник… Почему ты не убил нас с братом прежде… — стенал Кадыркул, прижавшись к широкой груди Исмагула. — Прежде чем сказал нам, что мы не сыновья.
— Замолчи! — не выдержал Хабардин. — Умей отвечать за содеянное. Не будь тряпкой.
— Ах, начальник, начальник… — продолжал, не слушая никого, Кадыркул. — Убей нас, убей сейчас, здесь… Не хочу жить! Убей, начальник!
— Мы не убийцы! — отрезал я. — Вот вы не стали бы возиться с нами.
— Ни я, ни брат не тронули бы тебя, услышь
— Ты убил Оморова, не выслушав! А он шел к вам именно с этой вестью! Ты начал убивать! Слышишь?
Вася Хабардин осторожно стал отводить меня в сторонку.
— Полно, полно, Абдылда, — негромко приговаривал он.
Вскоре начальник конвоя поднял арестованных, построил и повел. Они брели по визгливой от мороза заснеженной дороге, не смея поднять взгляда ни на лица людей, ни на солнце.
Мы шли позади.
— И не братья они, поди… — сказал Вася.
— Само собой… не братья. Во всём обманул их Абджалбек.
— На суде они всё равно об этом узнают… — И Хабардин посмотрел мне в глаза.
Не знал я, что ответить Васе.
Может быть, кто и смог бы завершить трагедию парней одним ударом. Я не смог.
— Пусть на суде… У меня язык не поворачивается.
— И у меня не повернется, — вздохнул Вася. — Пусть на суде им скажут…
Абджалбек? Поймали Абджалбека. И он то же сообщил.
Не были Исмагул и Кадыркул сыновьями Аргынбаева. Подобрал он, Абджалбек, беспризорников, пригрел и внушил им мысль, что они младенцами украдены у отца родного. И Аргын Аргынбаев завещал ему найти похищенных сыновей, что Абджалбек и сделал. И отдал на воспитание старухе Батмакан, чтоб в будущем иметь сообщников и крышу над головой при случае. А Батмакан правду нам говорила, она нехотя помогла Абджалбеку, воспитывая приемышей в духе дедовских традиций. И потом уж совратить «дяде» Исмагула и Кадыркула было легко. Толкнув их на убийство чекистов Оморова и Ненахова под Камышановкой, Абджалбек затем уже командовал «племянниками» как хотел.
Конечно, Макэ Оморов о чем-то догадывался, предложил обманутым приемышам встречу, но они устроили засаду, убили его и Ненахова, тяжело ранили Коломейцева, который не мог знать замыслов старшего уполномоченного отдела ББ. Но коли Макэ просил о свидании, встрече, переговорах — была на то веская причина. Была!
Не хотел Оморов, не хотел чекист, чтобы мертвое хватало за ноги живых… Обычаи, нравы, традиции народа — тоже оружие. В чьих оно руках — тому и служит: прошлому или будущему, злу или справедливости, которая всегда нуждалась в защите. Разве не в этом вечная юность и мудрость древних народных сказаний.
КРЫЛО ТАЙФУНА
I
Минуя перечные кусты буйно цветущей черемухи, участковый инспектор Шухов стал взбираться на каменистую крутобокую сопочку. Добравшись до знакомого выворотня, похожего на осьминога, Семен Васильевич примостился на одном из корней, перевел дух.