Циклоп в корсете
Шрифт:
На поверку оказалось, что она погорячилась. Одного англоязычного испанца нам все-таки удалось разыскать. Верней, он сам к нам подошел и представился. Звали его Себастьян или Себастьяно, жил он тут уже больше десяти лет, был всем очень доволен и никуда не рвался. Но природная любознательность заставила его пойти с нами на контакт. Узнав, что мы из России, он очень обрадовался и сказал, что знает про Россию очень много, давно интересовался нашей страной.
– Это там, где Влаттимир Иллич умер, в тундре, – очень гордый своим кругозором, сказал он нам.
К сожалению, Себастьян тоже не видел Милы. Но зато точно знал, что всех прибывших отправляют в карантин в Таррагону.
– Странно,
– Какого черта, – возмутилась Мариша, – если Мила сидит в карантине, то что мы делаем тут?
Мы отправились искать Пабло. После недолгого разговора выяснилось, что прибывавшие до вчерашнего дня отправлялись в карантин, а сегодня он неожиданно оказался переполнен. Дальше последовал обмен мнениями, на протяжении которого из кармана Мариши в карман испанца перекочевало еще несколько зеленых бумажек, мы были признаны больными в очень плохом состоянии (куда русская сторона смотрит), и нас было решено завтра же отправить в карантин в Таррагону.
– Почему не сегодня? – подозрительно щурясь, спросила Мариша.
На это Пабло разразился длинной речью, из которой явствовало, что нельзя в один день так нагружать себя работой. Всевышний может этого не одобрить. Нужно же оставить время для молитвы и размышления о мире сем и о том, как мудр был Создатель, когда создавал его. Судя по всему, тут этим занимались основную часть времени. Мы провели беспокойную ночь, опасаясь, как бы нам не застрять в этом испанском райке на всю жизнь.
Но мы зря волновались. Пабло разбудил нас около шести часов утра, заявив, что пора в путь, пока не слишком жарко. У него еще есть на сегодня дела и он хотел бы вернуться обратно к сиесте. Мы снова прокатились по многоярусным садам с плодовыми деревьями и полюбовались на местные виды. То есть сначала любовались, а потом нам было уже не до красот, мы сидели в машине и обливались потом. Машина не была снабжена кондиционером, или его сломал какой-то идиот, мы не поняли. Но жара скоро стала адской. Поэтому в Таррагону мы прибыли в полуобморочном состоянии. Выйдя из машины, мы вздрогнули.
– Ты куда нас привез? – набросилась Мариша на испанца. – Издеваешься?
Пабло со страху забыл английский и что-то залопотал по-птичьи. Но понять его было не мудрено, мы и без него поняли, что перед нами карантин.
– Мы и сами видим, что не Версаль, – взвизгнула я.
Такие бараки встречаются еще и у нас в России, особенно в местах молодежных строек или просто строек. Единственное отличие было в том, что здешний барак был покрашен в миленький розовый цвет и густо обвит зеленью. Двор выложен светлой плиткой, никакого бассейна тут не наблюдалось, а бетонный забор очень высокий. Вдобавок тут имелись внушительные ворота и не менее внушительный замок на них.
– Ужас! – сказала Мариша. – Кондиционеров тут, конечно, нет.
Испанец понял ее и без перевода и поинтересовался, остаемся мы или нет. А то ему некогда, время поджимает. И чтобы показать, что он очень занятой человек, Пабло показал свои часы. Они стояли. Ничуть не смутившись, он их завел прямо у нас на глазах и спросил, едем мы с ним или как.
– Остаемся, – решила за нас обеих Мариша. – Попытаемся узнать тут про нашу подругу.
Пабло обрадовался и кивнул. Втроем мы вошли внутрь барака. Оказалось, что он значительно больше, чем кажется снаружи, благодаря пристроенной к нему сзади такой же половине. Внутри барак был разделен на множество маленьких клетушек и несколько помещений
Дождавшись, пока обратят внимание на нас, Пабло проследовал во внутренние помещения. Сюда же пришел еще один молодой человек – португалец, говорящий по-английски, который осмотрел нас и нашел, что нам и в самом деле не мешало бы пожить в карантине. Как-то сразу совать ему под нос фотографию Милы было неловко. Поэтому мы дождались, пока нас развели по комнатам, и начали опрос наших соседок.
Мне в соседки достались негритянка и испанка. Обе не говорили по-английски, обе не знали Милы, то есть были совершенно безнадежны. Я пошла дальше по комнатам. Должно быть, со стороны это выглядело довольно странно. Я открывала дверь, говорила «здравствуйте», что звучало по-испански как «буэнас диас», раздавала людям фотографию Милы и ждала реакции. Уже в третьей комнате Милу признали. Девушка начала бурно объяснять мне что-то, но, увы, я ее совершенно не понимала: то ли акцент у нее был чудовищный, то ли она от природы была шепелява, но я не понимала ни слова. Такого просто не могло быть. Решив, что нужно найти Маришу, она придумает какой-нибудь выход, я пошла дальше и наткнулась на подругу буквально через несколько минут.
– Как успехи? – спросила я, впрочем, могла бы и не спрашивать, так как Мариша кисло слушала быструю речь какого-то парнишки, явно не понимая ни слова.
– Как думаешь, «сиудад реал» – это что? – наконец спросила у меня Мариша. – Он все время повторяет одно и то же и тычет при этом пальцем в фотографию. – Может быть, это ругательство?
Мы забрали у смуглого парнишки фотографию Милы, которую он не хотел отдавать, и пошли дальше.
– Сиудад реал, – сказала Мариша первому же попавшемуся мужчине.
Тот непонимающе уставился на нее. Наконец что-то сообразив, разразился длинным монологом.
– Сволочи, – злобно сказала моя подруга. – Хоть бы один язык потрудились выучить в школе. Удивляюсь, как им удалось доплыть до Америки и завоевать бедных индейцев? На мой взгляд, эти лентяи не способны ни на что. Да им и несколько километров не преодолеть без того, чтобы не устроить себе передышку в несколько часов.
– Сиесту, – подсказала я. – Слушай, не может быть, чтобы тут не было ни одного русского. Нужно хорошенько поискать.
Мы поискали, в отличие от ленивых испанцев нам упорства было не занимать, поэтому уже через пару часов мы наткнулись на мирно загорающего на солнышке мужичка лет тридцати с небольшим. Если бы не сильная бледность, которую не мог скрыть даже загар, то мужчина был бы красивым.
– Ты русский? – спросила у него Мариша.
– О! – обрадовался мужик. – Соотечественницы. А я уж думал, что так и помру сегодня, не услышав родной речи. Присаживайтесь!
Мы послушно уселись рядом с ним на лавочку.
– Ты ее знаешь? – спросила у него я, показывая фотографию.
– Знаю, – охотно согласился мужик. – Светка.
– Вообще-то ее зовут Мила, – нерешительно сказала я.
– Ты что-то путаешь, – возразил мужчина. – Русских тут немного, а я сижу в карантине уже третий месяц и всех знаю. Света приехала пять дней назад. Я всегда хожу встречать новеньких. Тут скучно, единственное занятие – учить испанский, но мне он без надобности, я умру скоро, так что я язык не учу. А новенькие мне рассказывают последние новости из столицы. Я сам москвич, а вы откуда?