Циклопы

Обухова Оксана Николаевна

– Разумно, - согласились оба интеллекта. «Что будем делать?
– спросили друг-друга тоже в унисон. Поглядели на Иннокентия и заметили, что на губах стилиста играет тонкая усмешка.
– Кешка!
– вновь попадая в одну мысль, воскликнули Борис и Лев.
– Интерлингва! Берем его с собой».

– Иннокентий, ты сможешь обратиться к бета Марычевой или младшего Ковалева на интерлингве?

– Разумеется, - самодовольно ухмыльнулся Капустин.
– Носители ни слова не поймут, Марычева решит, что я ей поздравительную песенку на иностранном языке

пропел. Фан-клуб самоубийц такое же интернациональное сообщество, как и диверсионные группы циклопов, там каждый знает интерлингву. Нам главное смыться из дома Марычевых задолго до полуночи и не попасть под подозрение, так как мы будем единственными, кого нет в списке гостей. Сегодня ночью юбиляр не поверит, что его дочь покончила с собой и убила сына его друга, потребует расследования. Будет уверять, что это двойное убийство, а его Инна тут ни при чем...

– Это тебе Жюли рассказала?
– перебил Завьялов.

– Да, - горделиво косясь на премудрую супругу, напыжился Капустин.
– Жюли сегодня все утро в Интернете просидела. Сравнивала журналистские статьи о прежних празднованиях, отмечала все повторяющиеся фамилии. Прикидывала, с кем бы Зоя могла связаться и попробовать договориться о том, чтобы вас с собой туда захватили... Господа Ковалевы, в числе еще пятнадцати человек, присутствовали на всех днях рождения месье Марычева за последние годы.

«Эх, не охота мне Коваля об услуге просить!
– раздался в общей голове генеральский голос.
– Смерть, как неохота, жуть! Даже зная, что он сегодня ночью сдохнет... на мировую с ним идти?! Может, Зою спросим, может, есть у нее точки пересечения с Марычевыми? Общие знакомые там или...»

Поглядели на девушку.

И практически не узнали в ней Зою Карпову.

Фанатично пламенный блеск глаз мог принадлежать только идейной террористке. Миранда жадно вслушивалась в разговор с Капустиным, вытягивая шею, ловила каждое слово, в глубине ее зрачков мерцала некая и д е я.

«Э-э-эх!
– крякнул генерал.
– Не нравится мне эдакий энтузиазм, Бориска... Зою не то что брать с собой нельзя - была такая мысль, признаться, она на таких тусовка насквозь своя, - ей говорить ни о чем категорически нельзя! Миранда может преподнести нам сюрприз. Глянь, как воодушевилась. Задумала чего-то...»

«Не, Константиныч. Наблюдает и подпитывается. Она сейчас в самом эпицентре, мне кажется, уже и об убийстве мужа позабыла».

«Не уверен, - хмуро буркнул старый смершевец.
– Она нам может всю игру сломать. Давай-ка, Борька, подключим ее к аккумулятору да с Зоей потолкуем. У них сейчас один мозг на двоих, девушка могла что-нибудь в мыслях диверсантки уловить».

«Давай. Но прежде с Ковалем свяжись».

В разговоре двух коллег по диверсионно-разведывательной деятельности Завьялов, так сказать, участвовал в подстрочнике, ушами в основном.

Лев Константинович долго сидел в кабинетном кресле прежде чем звонить старинному знакомому, тискал в руках трубку домашнего телефона; в затянутое густым тюлем

окно глядел.

Набрал цифры. Долго слушал длинные гудки. На определителе телефонных номеров полковника в отставке Ковалева высветился номер его бывшего начальника, Коваль, вероятно, думал: брать трубку или нет?

Ответил:

– Слушаю, Лев Константинович. Здравия желаю.

– Это хорошо, что слушаешь, - тяжело проговорил Потапов.

– Что-то случилось, Лева? Не поздоровался, смотрю... Кошка между нами пробежала?

– Пули пролетели.

– Не понял.

Два матерых разведчика вели игру. Один ни за что не станет говорить о делах по телефону. Второй это прекрасно понимает: Коваль даже намеку не позволил вылететь. Играют вроде бы как в подкидного дурачка «я знаю, что ты знаешь, что я знаю».

Но невидимые картишки к делу не пришьешь, воробьиного, не вылетевшего, слова на диктофон не запишешь. Опыта у двух коллег - навалом, на десятерых с избытком.

– Давай не будем препираться, Дима. Есть вариант договориться.

Протянутая на километры связь провисла в длительном молчании. Ковалев просчитывал варианты, пронюхивал ловушки.

В голове Потапова звенел рефрен: «Ты все равно подохнешь, гад! Ты все равно сегодня сдохнешь!..
– Лев Константинович уговаривал себя вести переговоры с убийцей внука.
– Ты, Дима, уже не жилец... Я это знаю...»

– Дорого попросишь?
– наконец-то, как бы поддерживая шутку, хмыкнул Коваль.

– Немного. Ты сегодня идешь на юбилей Марычева...

– Это угроза?!
– не дослушав, моментально оживился Дмитрий Федорович. Он, по всей видимости, решил, что генерал намекнул: «Я знаю каждый твой шаг, ты - под прицелом!» Захотел чуть ли не жертвой шантажа себя изобразить.

– С тобой, Дима, хорошо говно на скорость кушать, - укорил его за торопливость генерал.
– Дослушай. Мне нужно попасть на юбилей Марычева. Ты берешь с собой меня и еще одного моего друга, я оставляю тебя в покое.

Коваль помолчал немного. Предложение генерала звучало совершенно абсурдно, где-то должен быть подвох. Потапов не из тех людей, что могут кровную обиду на тормозах спустить!

– А если я откажусь?

– Дима. Ты сколько лет меня знаешь?

Звучало многообещающе. То, что Коваль знал о генерале, способно лишить не только сна, но и здравости рассудка в целом. Вечный страх - жесткая расплата.

– Что тебе нужно от Марычева?

– Ничего. Я и мой друг просто должны быть там.

Коваль снова помолчал.

– Ты идешь туда з а к е м - т о?
– спросил в итоге.

– За чем-то. Если, Дима, я дам тебе слово чести, что не собираюсь никому вредить, ты мне поверишь?

– Да.

– Слово офицера. Я не нанесу никому ни физического, ни морального вреда. Даже ты, Коваль... сука старая... не пострадаешь от моей руки или слова. Друг, что со мной поедет, тоже пальцем никого не тронет, никому не навредит.

– То есть... если сегодня ты и твой человек поедете со мной... мы все забудем?