Циклопы
Шрифт:
– Кеш, а что об этой секте в будущем говорят? Ты в будущее путешествовал?
Потерянное зеленоватое лицо Иннокентия горестно скривилось.
– Туда никто не путешествовал, господа. Будущее - закрыто.
– Как это?!
– опешили два интеллекта разом.
– А так. Больше чем на несколько минут проникнуть в будущее не удается даже дрозофиле, господа. Оно - закрыто.
– Кем?
Стилист пожал плечами:
– Ходят разговоры, что нашими потомками.
Генерал присвистнул:
– Нормально с вами разобрались...
* * *
Светлана Игоревна Соснина жила в многоэтажном доме на Мосфильмовской улице. В небольшой двухкомнатной квартирке со старенькой, глуховатой маменькой Ираидой Тимофеевной.
Еще днем, когда Завянь звонил гримерше по генеральскому мобильному телефону, два интеллекта малость поругались. Погрузившийся в воспоминания о строгой конспиративной этике контрразведчик уверял: недопустимо привлекать к операции третьи лица! «Мы, Боря, в розыске! Карпов за информацию о дочери и ее похитителе Завьялове миллионы обещает!»
Борис предпочел не осыпать комплиментами порядочнейшую подругу Лели, разубеждая подозревающего всех и вся пенсионера-смершевца. Он лишь спросил:
«Лев Константиныч, ты с моей Лелей познакомился?»
«Ну да».
«Ответь. Ты смог бы ее предать? Смог заложить близкого ей человека?»
Генерал даже отвечать не стал. Смутился и не вмешивался, когда Завянь звонил по телефону, обговаривая со Светланой Игоревной детали маскарада и советовался относительно приобретения экипировки и недостающих элементов для создания нового имиджа.
Светлана Игоревна попросила Лелиного внука только в одежный магазин зайти.
– Все остальное дома есть.
И даже не спросила Борю, в какие неприятности тот влип. Кристально чистый образ народной артистки Завьяловой укрывал ее внука от любых наветов.
Борис проинструктировал стилиста как себя вести с подругой Лели, что говорить. Но не учел специфику: Капустин сел перед зеркалом своей коллеги из прошлого.
Иннокентий нормально зашел в тесноватую прихожую. Нормально поздоровался. По совету Бори, прикинулся задумчивым и хмурым.
Едва попал в кресло перед гримерным столиком и зеркалом, заволновался так, что альфа генерал Потапов очи к потолку воздел.
«Черт, Боря! Он же сейчас с советами и комментариями влезет!! Гляди, как на коробочки таращится!»
Завьялов мысленно проделал тоже самое - закатил глаза. Маленько выругался. Замер.
Светлана Игоревна примеряла на его родную голову длинноволосый паричок.
«Только бы у Марычевых не было моих знакомых, только б не попасться на глаза, не нарваться!» - мысленно запричитал Борис. Его автомастерская доводила до ума тачки половине золотой молодежи Первопрестольной. Увидят в новом о б р а з е, звиздец авторитету!
По сути дела, разговаривая со Светланой Игоревной, он сам настаивал на радикальной смене типажа. Но такого достоверного ПОЗОРА не смог вообразить.
«Крепись,
«Да пошел бы ты, Лев Константинович!»
«Скоро оба пойдем, протии-и-ивный», - гнусаво протянул разведчик.
Боря плюнул. Мысленно, конечно.
Блестящий, словно лакированный башмак, лимузин плавно подкрался к обочине в тихом переулке.
На тротуаре стояла, даже по московским меркам, выдающаяся парочка: низкорослый мрачный папик в шикарном англицком костюме и долговязый детинушка приятной голубой наружности. Детинушка неловко мялся, одергивал кургузый обтягивающий пиджачок лазоревого цвета и гламурно вращал округлой крепкой попкой в фиолетовых порточках, а на руках держал расфуфыренную, ушастую собаченцию.
«Кабы не знал, что Коваль через несколько часов подохнет...
– мысленно печалился Потапов, - ни в жизнь! Ни за какие деньги! Даже за бессмертие души!!..»
«А мне-то каково, Константиныч, прикинь, а?!
– в унисон переживал Завьялов, полчаса назад позволивший Иннокентию вести себя сообразно профессии и облику.
– Каково все это видеть?! Я ж, типа - тут!! Вот он весь! С ушатым лысым червяком на ручках, фланирую!»
Нервическая внутренняя обстановка как нельзя лучше ложилась на расписанные роли: «папик Лева» дергался, крутился, его «бой-френд» в фиолетовых штанишках не знал, куда упрятаться от разъяренного взгляда. Изображал лицом: а я-то здесь при чем?! Сами все устроили, а я всех виноватей, да?!
Два голубя смотрелись разругавшейся, надутой парочкой.
Лимузин подъехал. Затемненное пассажирское стекло съехало вниз до упора. В окне образовалась вытянутая физия полковника в отставке Ковалева.
Пару секунд Дмитрий Федорович монтировал воедино чудовищно помолодевшее генеральское лицо, костюм стиля «толстосум на отдыхе», дорогущие штиблеты, галстук... С о п р о в о ж д е н и е с собачкой.
Получилось-таки опознать:
– Твою ма-а-ать... Лев Константиныч...
Не известно, как прежде собирался поздороваться полковник, но нетипичное приветствие, вырвавшееся из Коваля, наиболее конкретно выразило обстановку: Дмитрий Федорович не поверил глазам до тех пор, пока окошко настежь не открыл, не присмотрелся. О «здравия желаю» тут даже разговора не было.
Пока шеф сидел с раскрытым ртом и малость выпученными очами, из подъехавшей сзади машины охраны выскочил верзила в черном костюме и белой рубашке. Не дернув даже бровью, распахнул перед «голубками» дверь лимузина.
Генерал Потапов, - проклиная день и час, прошлое и будущее!
– забрался внутрь длинного салона. Сел подальше от ненавистного коллеги.
Кеша виновато просочился следом.
За истекшую минуту Дмитрий Федорович успел прийти в себя.
– Ну, Константинович, - развел руками, - умеешь удивить. М а л ь ч и к а представишь?