Цирк проклятых
Шрифт:
Чья-то рука обвила ее талию и стащила с меня. Это был человек с кровати. Женщина обернулась к нему, рыча.
Ко мне прыгнула Ясмин. Я отползла, прижавшись спиной к стене. Она улыбнулась:
— Без оружия ты совсем не так крута, да?
Вдруг она оказалась передо мной на коленях. Я не видела ее приближения, даже размытого движения не заметила. Она появилась как по волшебству.
Всем телом она навалилась на мои колени, прижав меня к стене. Вцепившись пальцами мне в руки выше локтей, она рванула меня на себя. Сила неимоверная.
— Нет, Ясмин!
Наконец-то Жан-Клод пришел мне на помощь. Но он опаздывал. Ясмин обнажила зубы, отвела шею для удара, и я ни черта сделать не могла.
Она крепко прижимала меня к себе, сомкнув руки у меня за спиной. Еще чуть крепче — и я вылезла бы у нее с другой стороны.
— Жан-Клод! — завопила я.
Жар. Что-то горело у меня под свитером, над сердцем. Ясмин остановилась. Я ощутила, как она затряслась всем телом. Что за черт?
Между нами взвился язык бело-голубого пламени. Я вскрикнула, и Ясмин отозвалась эхом. Мы вместе кричали и горели.
Она отвалилась от меня. По ее блузке вился бело-голубой язык пламени. Огонь пролизал дыру в моем свитере. Я выскользнула из наплечной кобуры и сорвала с себя горящий свитер.
Крест все еще горел ярким бело-голубым огнем. Я дернула за цепочку, она порвалась. Крест упал на ковер, задымился и погас.
У меня над левой грудью, где бьется сердце, был ожог, точно повторяющий форму креста. Он уже покрылся волдырями. Вторая степень.
Ясмин срывала с себя блузку. На ней был точно такой же ожог, но ниже груди, потому что она выше меня ростом.
Я поднялась, стоя на коленях в лифчике и в джинсах. По лицу у меня текли слезы. У меня уже есть ожог побольше в виде креста на левом предплечье. Группа людей из вампирского охвостья заклеймила меня, думая, что это очень смешно. Они ржали до той самой минуты, пока я их не убила.
Ожог — это зверская боль. При тех же размерах он болит куда сильнее любой другой травмы.
Передо мной стоял Жан-Клод. Крест горел раскаленным светом без пламени, но ведь Жан-Клод его и не трогал. Поглядев вверх, я увидела, что он заслоняет глаза рукой.
— Уберите это, ma petite. Больше никто вас не тронет. Я обещаю.
— Почему бы вам не отойти подальше и не дать мне самой решить, что я буду делать?
Он вздохнул:
— Ребячеством было с моей стороны дать этому так далеко зайти, Анита. Простите мне мою глупость.
Трудно было принять это извинение всерьез, когда он стоял, прикрываясь рукой и не смея взглянуть на пылающий крест. Но это было извинение. А для Жан-Клода — просто невероятное раскаяние.
Я подняла крест за цепочку. Срывая его, я повредила замок. Теперь, чтобы его надеть, понадобится новая цепочка. Другой рукой я подобрала свитер. В нем была дыра больше моего кулака, как раз на груди. Тут уж ничем не поможешь. А где прятать пылающий крест, если на тебе нет рубашки?
Человек в кровати
Кобура болталась у меня возле талии, как спущенные подтяжки. Я снова ее надела. Странно было ощущать ее на голой коже.
Мужчина подал мне мой пистолет рукояткой вперед. Негритянка-оборотень стояла с другой стороны кровати, все еще голая, и смотрела на нас сердито. Мне было все равно, как он отобрал у нее мой пистолет. Я только была рада получить его назад.
С браунингом в кобуре мне стало спокойнее, хотя я ни когда не пробовала носить наплечную кобуру на голое тело. Наверное, она будет натирать. Нет в мире совершенства. Мужчина подал мне горсть бумажных салфеток. Красные простыни сползли ниже талии, угрожая свалиться совсем.
— Рука кровоточит, — сказал он.
Я посмотрела на правую руку. Она слегка кровоточила. Но болела настолько слабее ожога, что я просто про нее забыла.
Я взяла салфетки, а про себя подумала, что он тут делает. Занимался сексом с этой голой чернокожей, с оборотнем? Ее я в кровати не видела. Может, она пряталась под кроватью?
Я оттерла руку, как смогла, — не хотела, чтобы слишком много крови попало на жакет. Его я надела и сунула все еще светящийся крест в карман. Когда он будет спрятан, сияние должно прекратиться. Почему мы с Ясмин пострадали — только потому, что свитер был свободной вязки, а ее топ оставлял много голого тела. Тело вампира, прикоснувшееся к освященному кресту, испаряется быстро.
Теперь, когда крест был спрятан, Жан-Клод смотрел прямо на меня.
— Я прошу прощения, ma petite. Я не собирался вас сегодня пугать.
Он протянул мне руку. Его кожа была белее покрывающих ее кружев.
Я игнорировала протянутую руку и встала, опираясь на кровать.
Он медленно опустил руку. Его темно-синие глаза смотрели на меня очень спокойно.
— С вами у меня никогда не получается так, как я хочу, Анита Блейк. Интересно почему?
— Может быть, вам пора понять это как намек и оставить меня в покое?
Он улыбнулся — всего лишь легкое движение губ.
— Боюсь, что для этого слишком поздно.
— И что это должно значить?
Дверь распахнулась толчком, ударилась о стену и пошла обратно. В дверях стоял человек с дикими глазами и покрытым каплями пота лицом.
— Жан-Клод! Змея!..
Он тяжело дышал, будто пробежал всю лестницу бегом.
— Что там со змеей? — спросил Жан-Клод.
Человек медленно перевел дыхание.
— Она сошла с ума.
— Что случилось?
Человек покачал головой.
— Не знаю. Она напала на Шахар, укротительницу. Шахар мертва.
— Она уже в толпе?
— Еще нет.
— Нам придется отложить эту дискуссию, ma petite.