Цирк Шахматного Кошмара На Винтерфельдтштрассе

Эсаулова Марфа

Ложная тревога!

Девочка обыкновенная, невысокая, спортивная, с хвостиком.

С хвостиком? С хвостом? Девочка с рудиментом или атавизмом - не помню научное название хвоста у циркачек.

– У? Неё? Хвост?
– я раскрыла ротик - птичка киви гнездо совьет (разумеется, если птичка киви величиной с плод киви).

– Хвост!
– Иржи поднял правую руку с татуировкой около локтя (дракон на велосипеде).

Мне показалось, что мальчик хотел потрогать мой лоб - не заболела ли я?

Сначала

ошарашила заявлением, что не девочки служат мальчикам, а мальчики дожны угождать девочкам.

Затем удивилась хвосту у циркачки.

("Подумаешь - хвост растет из копчика!

У нас этих хвостов - завались!

Сто раз земной шар хвостами опоясаем, а затем задушим Землю".)

Славо надул щеки и ударил по ним кулаками, что, вероятно, означало наивысшую степень удивления и торможения.

Мальчики ждали от меня продолжение вопроса.

Пламя бушевало в моей голове.

Женский страх перед первобытным пещерным медведем и призраками с кладбища холодил ноги.

Неужели, ужас и кошмары в малых дозах - полезнее вареного лука?

– У людей хвосты - редкость!
– я пыталась спасти свою психику.

– То - у людей, а мы же - циркачи!
– Славо с гордостью поднял подбородок, подражал Шварцнегеру в фильме "Терминатор".

– И у тебя, хвост, Славо?
– я провела языком по потрескавшейся пустыне губ.

Возможно, что Славо высунутый язычок принял за игру, поэтому выкатил глаза и отвесил челюсть до пола.

– У нас нет хвостов! К сожалению!
– Иржи разочарованно выдохнул. В голосе его птенцами пищали тоска и разочарование.
– Мы - нормальные, а для цирка - уроды!

– ОГО! А остальные - хвостатые? И даже пан директор Новак?
– я не понимала: разыгрывают ли меня клоуны и Божена, или я попала в цирк уродов.

Обыкновенный подростковый цирк ужасов, садизма, маньяков и уродов!

Прекрасное место для девочки, которую маленький прыщик на лбу пугает до обморока.

– Пан Новак - загадка!
– Слава кулаком правой руки громыхнул по пустой грудной клетке. Гордился, словно родил Вольдемара Новака.
– Поговаривают, что он - чёрт!

В ботинках - копыта, а под волосами маленькие рожки!

– У Эдварда третий глаз на лбу! Глаз слепой, но двигается!
– Иржи произнёс слишком быстро и толкнул Славо в плечо.

(Иржи не хочет, чтобы его подмастерье рассказывал о пане директоре и выдавал его тайны?)

– Йохан поет, не раскрывая рта. У него голос выходит из попы!
– Славо - наивная душа в хлипком теле - с обожанием смотрел мне в глаза.

– Подробности о поющих попах меня не интересуют!
– я сморщила носик, прижала ручки к груди, повернула головку налево - поза скромной куколки.

Очень любопытны отклонения у циркачей, но

как представлю поющего Йохана - сразу волна тошноты подкатывает к горлу, стучится и спрашивает:

"Хозяйка, можно выйти?"

Мы прошли в огромное полутемное помещение, напоминающее братский склеп фараонов.

Если бы фараоны в Египте рождались тысячами, то на пирамиды не хватило бы камней.

Фараонов хоронили бы в общей гигантской усыпальнице.

Я чихнула. Запах пыли и старых могил - не аромат сада с розовыми кустами.

– Простите, господа! Дамы не чихают! Вам померещилось!
– пошутила.

Неприлично, если девочка модель чихнула, все равно, что Йохан поёт...

Снова Йохан. Глупость иголкой вонзается в мозг и выплывает, когда не нужно.

Таблицу Менделеева, хоть сто тысяч лет учи по ночам - не запомню.

"А о Йохане и его песнях... Мрин! Успокой свои мысли! Ты в склепе!"

– За сценой наша комнатка!
– Иржи превратился в резвого жеребенка.

Неужели, он настолько погрузился в цирковую атмосферу, что при упоминании о своей работе - преображается, вдохновляется.

Немного ему завидую, но доброй завистью, потому что в мальчиках нет ничего особого, на что можно завидовать откровенно, с кровью на губах.

Помню, как год назад мечтала о синем платьице в белый горошек и с кружевным воротничком.

В древние века в подобных платьицах скромницы разгуливали по паркам и кормили из рук динозавров и птеродактилей.

Затем платье вышло из моды вместе с сапогами со шпорами и пышными бантами вокруг талии.

Но год назад платье в горошек вернулось и захватило меня целиком, поработило, сковало мои ум и совесть.

Я мечтала об этом платье, видела его во сне, отдала бы за него папину бороду.

Но не везло мне, заколдовали против платья, потому что я - Красавица.

То в магазине платья закончились.

То осталось последнее, но шестьдесят второго размера - на буйвола.

То мой размерчик, но с огромной дырой - чёрт кочергой прожёг.

На Новогодний Карнавал в школе я вышла в красном атласном платье: миленькие блесточки сзади и спереди; вырез на спине, но неглубокий, оборочки - сюсюсю.

Очаровательное платьице - модницы меня понимают!

Я гордилась, я торжествовала, я блистала - бриллиант среди стекляшек Сваровски.

Вдруг, туча нашла на МОЁ небо!

Не чёрный ангел спустился на веревке с потолка.

Не дядька Черномор привлёк бригаду богатырей десантников.

Алина Брежнева выплыла в синеньком платьице в белый горошек, и (даже при воспоминании у меня волосы от злости встают дыбом) беленькие кружавчики.

Алина не подозревала о моей зависти, захлестнувшей разум волной горящей нефти.