Цирк
Шрифт:
По окончании этого номера к Сергиусу подошел невзрачный человек и тихо сказал:
— На два ряда позади вас и на десять мест влево.
Полковник коротко кивнул.
К концу представления наступил черед Кана Дана продемонстрировать свое искусство. Казалось, этот великан с каждым днем становился все более впечатляющим. Кан Дан демонстрировал свои излюбленные трюки: завязывал узлом прутья и поднимал огромную штангу. Дело это не сложное, с ним даже пятилетний ребенок справится, при условии, что прутья и штанга будут из пластика. А Кан Дан работал с металлом, и к тому
В конце номера великан сделал круг по арене, неся на своих плечах шест, укрепленный в неком подобии деревянного ярма. На каждом конце шеста сидело по пять девушек-циркачек. Если артист и чувствовал их вес, зрителям это было незаметно. Один раз он даже остановился, чтобы почесать одной ногой другую. Сергиус наклонился к Ангело, который с безразличным видом следил за представлением.
— Крупный парень, не правда ли?
— Дутые мускулы. Ерунда! Вот я однажды в Афинах видел одного старика. Ему было не меньше семидесяти пяти лет, и весил он никак не больше пятидесяти килограммов. Так он пронес рояль по всей улице. Должно быть, рояль ему на спину взгромоздили друзья — он ни за что не смог бы выпрямить ноги под такой тяжестью. Бедняга так и шел на прямых ногах, иначе обязательно свалился бы.
Пока Ангело это говорил, Кан Дан начал подниматься по массивной металлической лестнице в центре арены. На верху лестницы была небольшая платформа. Великан без видимого труда добрался до платформы, на которой был установлен поворотный круг. Отталкиваясь стволоподобными ногами, он начал вращение и постепенно довел скорость до того, что девушки на шесте слились в одно сплошное яркое пятно. Через некоторое время Кан Дан замедлил вращение и остановился, спустился с лестницы, встал на колени и наклонился, чтобы девушки могли спуститься на землю.
Сергиус снова обратился к телохранителю:
— Твой приятель из Афин мог бы проделать такой фокус со своим роялем?
Ангело не ответил.
— Знаешь, по слухам, этот парень может управиться с четырнадцатью девушками, но дирекция цирка ему не разрешает, потому что все равно этому никто не поверит.
Ангело хранил молчание.
Представление закончилось, и зрители, вскочив на ноги, оглушительно аплодировали в течение нескольких минут. Когда публика начала расходиться, Сергиус отыскал глазами мистера Ринфилда и неторопливо поднялся, рассчитывая встретиться с директором у выхода.
— Мистер Ринфилд?
— Да. Прошу прошения, мы знакомы?
— Мы не встречались. — Полковник указал на фотографию на программке. — Но ваше фото очень похоже. Вас нетрудно узнать. Я — полковник Сергиус.
Мужчины пожали друг другу руки.
— Фантастика, мистер Ринфилд! Просто невероятно! Если бы мне кто-то сказал, что подобное возможно, я решил бы, что этот человек лжет мне.
Ринфилд просиял. Девятая симфония Бетховена оставляла его равнодушным, но эта хвалебная музыка глубоко трогала сердце директора.
— Я стал преданным поклонником цирка еще в раннем детстве. — Как и многие, Сергиус любил приврать и часто в этом практиковался. — Но никогда в жизни не
Сергиус явно был способным льстецом. Улыбка Ринфилда засияла еще ярче:
— Вы слишком добры, полковник.
Сергиус печально покачал головой.
— Боюсь, мне не хватает красноречия, чтобы выразить словами мое восхищение вашими несравненными артистами. Однако это не единственная причина моего обращения к вам. Мне сказали, что ваша следующая остановка — в Крау. — Он достал визитную карточку. — Я шеф полиции этого города. — У Сергиуса были заготовлены самые разные визитные карточки. — Если понадобится помощь — всегда к вашим услугам. Сочту за честь выполнить любую вашу просьбу. Вам будет нетрудно меня найти — я собираюсь посетить все ваши представления, потому что никогда в жизни больше не увижу ничего подобного. Во время вашего пребывания в Крау преступники смогут вздохнуть свободно.
— Вы так любезны. Полковник Сергиус, вы будете моим личным и, я надеюсь, постоянным гостем в цирке. Вы окажете мне честь…
Директор оборвал себя и посмотрел на троих спутников полковника, которые не выразили ни малейшего желания отойти в сторону.
— Это ваши люди, полковник?
— Какой я невнимательный! У меня совсем вылетело из головы…
Сергиус представил Ринфилду своих подчиненных. Директор, в свою очередь, представил доктора Харпера, сидевшего рядом с ним во время представления.
Ринфилд продолжил:
— Я как раз собирался сказать, полковник, что хочу пригласить вас и ваших людей ко мне в кабинет выпить по рюмочке вашего национального напитка.
Сергиус ответил, что он полностью в распоряжении директора. Все выглядело очень сердечно.
В кабинете Ринфилда одна рюмочка превратилась в две, а потом и в три. Получив разрешение хозяина, Николай все время щелкал затвором, не забыв сделать по крайней мере дюжину снимков улыбающейся и протестующей Марии, которая в момент появления гостей сидела на своем рабочем месте.
— Полковник, не хотите ли познакомиться с кем-нибудь из наших артистов? — предложил директор.
— Вы просто читаете мои мысли, мистер Ринфилд! Должен признаться, что я подумал об этом, но не осмелился попросить… Я уже достаточно злоупотребил вашим гостеприимством…
— Мария! Пройдите по артистическим уборным и спросите артистов. — Ринфилд назвал девушке несколько имен, — не будут ли они любезны зайти ко мне, чтобы познакомиться с нашим высоким гостем.
В последние несколько недель директор приобрел свойственную жителям Центральной Европы цветистость выражений.
Через несколько минут познакомиться с высоким гостем пришли Бруно и его братья, Нойбауэр, Кан Дан, Рон Робак, Мануэло, Мальтиус и еще несколько человек. За исключением Ангело, который довольно сдержанно поздоровался с Каном Даном, все вели себя очень мило, и неумеренные восхваления были приняты с преувеличенной скромностью.
Сергиус недолго пробыл в кабинете директора — он ушел почти сразу же после того, как его познакомили с артистами. На прощание они с Ринфилдом обменялись любезностями и выразили надежду на скорую встречу.