ЦИТАДЕЛЬ
Шрифт:
Сиракава приехал в город накануне под предлогом делового визита в управу префектуры Тотиги, соседствовавшей с Фукусимой. На самом же деле цель поездки была совершенно иная — встретить жену и дочь, отсутствовавших больше трёх месяцев. Оно уже наслушался от сопровождавшего Сиракаву конюха, что дело тут не только в старой жене и малолетней дочери. Сиракава не поленился доехать до «Уцуномии» ещё по одной причине.
— Говорят, она просто изумительная красавица! — возбуждённо тараторил конюх. — Вообще-то… наш господин… он странный… Послать жену в Токио с подобным поручением… — Лицо у конюха было совершенно потрясённое.
До Оно и прежде доходили разные слухи о похождениях Сиракавы. Например, говорили, что сам губернатор посоветовал
Под окном послышались крики подъехавших рикш. Потом раздался нестройный хор голосов, приветствовавших прибывших гостей. Топот ног по коридору…
— Кажется, они! — вскликнул Оно и трусцой направился к ведущей вниз лестнице.
Только спустя час Томо представила Сиракаве свежую, как бутон нетронутой розы, девушку. Её волосы были тщательно собраны в девичий пучок «тодзинмагэ».
— Позвольте представить Сугу. Я привезла её из Токио. Она будет помогать вам в работе, — церемонно произнесла Томо.
До этого Томо и Эцуко лишь коротко поприветствовали Сиракаву, после чего вернулись к ожидавшей их в коридоре Суге. Томо тотчас же отправила обеих девочек мыться. Потом усадила Сугу перед зеркалом и лично поправила растрепавшийся пучок и боковые локоны. Волосы Суги после ванны блестели, как лак. Гребень с трудом продирался сквозь густые пряди, и Томо вновь была ослеплена непорочной белизной чистого, без косметики лица в обрамлении блестящих, отливающих синевой волос. Это она выбрала Сугу, к тому же уплатила за неё изрядный выкуп родителям. А значит, она должна убедить супруга, который хорошо знает толк в женских прелестях, что совершила хорошую сделку и потратила деньги не зря. Прихорашивая и без того красивую Сугу, Томо с каким-то странным, непонятным ей самой чувством наблюдала за Эцуко, которая вертелась у зеркала, любуясь Сугой, как большой куклой, и беззаботно щебетала:
— Какие красивые украшения для волос, мамочка! Право же, они просто прелесть!
— Я мало на что гожусь, господин… Прошу простить меня за это, — пробормотала Суга слова приветствия, припав к полу в низком поклоне, — точь-в-точь, как наставляла её в Токио мать. Она съёжила плечики, обтянутые лиловым кимоно с подколотыми по росту рукавами. Её принесли в жертву на благо семьи, не объяснив ничего, кроме того, что отныне ей придётся верой и правдой служить дому Сиракава, — главным образом, господину. Вот только как именно, не уточнил никто. Не обмолвился даже словом.
— Помни, что ты должна повиноваться господину и не идти против его воли. Что бы ни случилось, — сурово наставляла её мать перед отъездом, так что сейчас Сугу больше всего страшила перспектива навлечь на себя гнев хозяина дома. Слава богам, за три дня совместной жизни в Киото она подружилась с дочкой хозяина. Да и сама хозяйка, несмотря на провинциальную сдержанность, оказалась совсем не злой. Так что оставалось главное — сам господин, который, как ей сказали, занимал какой-то очень важный пост в префектуре, — чуть ли не главный секретарь управы, второе лицо после самого губернатора… К тому же он намного старше своей жены… Суга дрожала от страха. Что если сейчас он бросится на неё с упрёками, закричит страшным голосом?! В Токио она могла бы сбежать домой, но здесь
25
Ри — мера длины, равная 3927 м.
— Значит, тебя зовут Суга? Хорошее имя. А сколько тебе лет?
— Пятнадцать, господин.
Суга старательно выговаривала слова, держась изо всех сил. Но её по лицу было видно, что она вот-вот расплачется. Широко распахнутые глаза под чётко вылепленными веками казались неправдоподобно огромными, а слишком густые, словно подведённые брови разительно противоречили растерянному выражению лица, создавая обманчивое впечатление силы, и лицо Суги, освещённое желтоватым светом лампы, казалось странно контрастным, словно у актёра на сцене. Её красота невольно напомнила Сиракаве лицо прославленной куртизанки Имамурасаки, любовавшейся вечерней цветущей сливой в квартале Ёсивара [26] в окружении столь же прекрасных девушек её роскошной свиты. Это было яркое воспоминание далёкой юности…
26
Квартал Ёсивара — воспетый в японской литературе знаменитый «весёлый» квартал в Эдо (Токио). Куртизанки-красавицы из Ёсивары запечатлены на гравюрах многих прославленных японских художников.
— Наверное, тебе скучно в нашей глуши после шумного Токио?
— Нет, господин.
— А театр тебе нравится?
— Да, господин.
Тут Суга вся напряглась, не зная, правильно ли она ответила.
— Ты — как наша Томо, — засмеялся Сиракава. — У нас в Фукусиме тоже есть театр. Сейчас там, кажется, выступает заезжий актёр из Киото, Токидзо. Я свожу тебя посмотреть на него, когда мы приедем домой.
Хозяин был, похоже, в добром расположении духа. Однако даже ничего не значащая фраза таила для Суги скрытую угрозу, отдаваясь звоном в ушах.
Наконец господин пожелал доброй ночи и отпустил её восвояси. Только когда Суга в сопровождении Эцуко вышла в коридор, чудовищное напряжение спало.
— Я боюсь, она немного скрытная… — осторожно заметила Томо, проводив Сугу взглядом, и заглянула мужу в лицо. Глаз его были полуприкрыты, но в них угадывался какой-то тёмный отсвет, как от движения чёрного водоворота. Томо прекрасно знала это выражение глаз. Оно появлялось у Сиракавы всегда, когда он начинал подбираться к вожделенной добыче. Выражение это напомнило Томо не только её безмятежно-счастливую юность, но и бесчисленные горестные моменты, когда она беспомощно наблюдала, как загораются этим тёмным светом глаза супруга при появлении других женщин. У Томо всегда возникало омерзительное ощущение. У неё было такое чувство, будто её живую плоть пожирают могильные черви.
— Она тихая и послушная. Но это же хорошо! Вот и для Эцуко нашлась подружка…
В тоне Сиракавы сквозило деланное безразличие, однако его взгляд не отрывался от детских движений бёдер Суги, когда та, придерживая длинные рукава кимоно, резко встала и вышла из комнаты. Движения были точно такие же, как давным-давно у четырнадцатилетней Томо, которую мать Юкитомо пригласила «поиграть» к ним в дом. В них сквозило что-то почти мальчишеское, свидетельствующее о том, что Суга ещё не сознаёт своей привлекательности. При этом её лицо, плечи и грудь были уже по-женски округлы, и это открытие привело Сиракаву в ещё большее возбуждение. Он просил жену найти невинную девушку, которая прислуживала бы и хозяйке. Но сейчас ему даже стало неловко: уж слишком ревностно Томо выполнила данное ей поручение и нашла сокровище, превосходившее все ожидания, — бутон с плотно сжатыми лепестками.