Цивилистическая наука России: становление, функции, методология

Филиппова Софья

В современных цивилистических исследованиях догматический метод по-прежнему остается основным. Подавляющее большинство научных исследований сегодня исчерпываются догматическим исследованием текущего законодательства. Приведенные далее в настоящей работы образцы современного периода отечественной науки – яркое тому подтверждение.

Социология цивилистической науки. Социология цивилистической науки является подразделением социологии права. Она должна заниматься в том числе выявлением связей между правом и обществом. «Она стремится вскрыть закономерность, на основании которой можно сделать вывод о возможности и предпосылках правового воздействия на человеческое поведение и о том, как право… реагирует на социальные, политические, психологические или демографические изменения в обществе» [89] .

89

Цвайгерт К., Кётц Х. Сравнительное частное право. С. 19.

В современный период цивилистической науки зачастую социология цивилистики представляется как нечто совершенно новое и не согласующееся с нормальными представлениями о порядке ведения научных исследований в рассматриваемой области. Однако для середины 50-х – начала 60-х гг. XX в. также было характерно исследование преимущественно не позитивного права, а правореализационной

деятельности. По всей видимости, сложившаяся в тот период ситуация исключала необходимость догматичного исследования законодательства. Гражданский кодекс к тому времени устарел, реалиям не соответствовал, однако критические исследования в адрес законодательства не приветствовались. В связи с этим исследователи сосредоточились на изучении хозяйственной практики, научные результаты были направлены зачастую на ее улучшение. Типичной иллюстрацией социологического исследования в цивилистической области этого периода служит статья Л. Шор «Правовые формы укрепления хозяйственных связей» [90] . Автор детально исследует практику сбыта текстильной продукции на примере договоров текстильных предприятий Московского областного совнархоза с московскими выходными базами и областными торговыми базами и делает вывод, что система связей является громоздкой и неэффективной, отмечает необходимость предоставления больше свободы сторонам в определении количества, ассортимента продукции и графика поставок в сравнении с планом. Исследует автор и интересы сторон, влияющие на планирование структуры хозяйственных связей. В этом смысле данная статья является типичным примером исследования хозяйственной деятельности, причем осуществленном под юридическим ракурсом, с выводами о применении правового инструментария в хозяйственной деятельности.

90

Шор Л. Правовые формы укрепления хозяйственных связей // Социалистическая законность. 1959. № 1. С. 40–44.

О связи цивилистической науки с другими науками

Вопрос о связи цивилистической науки с другими науками является частью более общего вопроса о такой связи всей юриспруденции.

В отношении связи юриспруденции вообще и цивилистики в частности с другими науками существуют два основных подхода. Одни авторы говорят о ее полной изоляции вследствие обособленности ее предмета и отмечают опасности ее слияния с другими социальными и тем более естественными науками.

Для ученых, придерживающихся такого подхода, «правовая наука автономна, самодостаточна и совершенно необходима для любого современного общества и государства» [91] .

91

Головко Л. В. Правовая наука против social sciences: каким должен быть российский выбор? // Закон. 2014. № 12. С. 32.

В докладе Ю. фон Кирхмана обосновывается противоположная идея о том, что право существовало само по себе, независимо от науки юриспруденции, которая его не изучает и не может изучать, поскольку право – это не только закон, но и то, что в сердце. Она только мешает, создавая неопределенность в понимании права, препятствуя интуитивному чувствованию права собственным чувством справедливости [92] .

Ю. С. Гамбаров отмечал, что юриспруденция – это самостоятельная наука, которая имеет собственный предмет, не «какой-то странный конгломерат из отрывков всех наук» [93] . Он полагал, что любые иные науки и их научные результаты для юриспруденции имеют вспомогательное значение и никак не должны подменять собой собственно юридическую науку. О том же писал и О. С. Иоффе, отмечая, что, хотя разработка правовых категорий невозможна без всесторонней осведомленности относительно эмпирического материала, его исследование – не цель юридической науки, а средство достижения цели, «этап, через который нужно пройти, чтобы установить объективный закон, управляющий многообразными жизненными явлениями» [94] .

92

См.: Кирхман фон Ю. Негодность юриспруденции как науки. Приложение № 2 к монографии.

93

Гамбаров Ю. С. Указ. соч. С. 14.

94

Иоффе О. С. Развитие цивилистической мысли в СССР. М., 2003. С. 168.

Другой подход состоит в идее о единстве научного пространства, общности цели науки вообще и как следствие тесной связи между отдельными науками и возможности использования достижений различных научных направлений в юридической науке вообще и цивилистической науке в частности. По мнению Я. А. Канторовича, «все науки имеют один общий источник – человеческий дух, вечно ищущий, творящий, стремящийся возводить частности действительности в общности идей и претворять идеи в действительность» [95] . Соответственно, по мнению ученого, «связь и взаимозависимость между наукой права и другими науками социальной жизни и экономики должна все более и более укрепляться и углубляться; в этом залог правильного развития гражданского права и плодотворного служения этой науки общественным интересам» [96] .

95

Канторович Я. А. Основные идеи гражданского права. М., 2009. С. 53.

96

Там же.

О взаимосвязи юридической науки с иными науками писал С. И. Аскназий, отмечая, что «на методологических установках каждой науки не может не отразиться состояние смежных дисциплин, объект которых в том или ином отношении соприкасается с объектом данной науки» [97] .

Высказывается даже мнение о том, что именно на стыках наук получаются наиболее ценные научные результаты. «Приращение нового знания происходит на стыках направлений научных исследований, где философские и частные науки, синтезируясь, выходят за традиционные и продуцируют интеграционные методы познания, в результате чего появляются новейшие научные теории» [98] .

97

Аскназий С. И. Указ. соч. С. 108.

98

Боруленков Ю. П. Юридическое познание. М., 2014. С. 26.

Неопределенность в отношении места

цивилистической науки в системе наук усугубляется еще и неопределенностью в отношении того, к какому типу наук ее можно было бы отнести. Сегодня общепризнанным является мнение о том, что юридическая наука вообще и цивилистическая наука в частности относится к числу общественных наук [99] . Однако это не всегда было так.

За небольшую историю отечественной цивилистической науки (как и в целом отечественного правоведения) она успела побывать частью разных наук: естествознания, социальных наук (наук об обществе), наук о человеке и технических наук. Интересно отметить, что все эти подходы существовали и развивались не последовательно, а параллельно, что, кстати, еще упрочивает сомнение в возможности конструирования цивилистической науки как единого учения, основанного на базе некоего цельного ядра.

99

См., например: Гражданское право: В 4 т. Т. 1. Общая часть: Учебник для студентов вузов / Отв. ред. Е. А. Суханов. М., 2010. С. 71.

Изначально к правоведению подходили с тех же позиций, что к естествознанию. В этом смысле показателен приведенный в приложении доклад Кирхмана, в котором постоянно проводится сравнение юриспруденции именно с естественными науками. Считалось, что правоведение изучало объективную реальность – само право. Такое натуралистическое понимание и сегодня встречается в цивилистической науке [100] (как и в иных отраслевых науках, особо не увлеченных вопросами методологии и размышлениями над соотношением объекта и предмета познания). Соответственно методы исследования применялись сообразно такому пониманию предмета. Следует признать, что на современном этапе отголоски такого подхода обнаруживаются без труда – в той же идее о существовании объективных закономерностей в развитии гражданского права и возможности их обнаружения, как видно в определении науки гражданского права у О. А. Красавчикова. Р. О. Халфина в 1974 г. отмечала, что «развиваются и будут развиваться основанные на достижениях естественных наук новые методы и средства, позволяющие с достаточной точностью устанавливать и анализировать реальные связи и процессы в общественной жизни» [101] (курсив мой. – С.Ф.). Собственно, эта же идея находит отражение в одном из современных учебников, где отмечается, что «сами методы познания должны отражать объективные закономерности реальной действительности …научное правовое исследование должно базироваться не на абстрактных, догматических представлениях о действительности, а на анализе конкретных общественных отношений, исследовании реальной практики, оценке конкретной исторической обстановки» [102] . Как видим, те же идеи об объективной реальности как предметной области и те же ожидания от результата.

100

См. об этом, например: Тарасов Н. Н. Методологические проблемы юридической науки. Екатеринбург, 2001. С. 140.

101

Халфина Р. О. Критерий истинности в правовой науке. С. 21.

102

Гражданское право: В 4 т. Общая часть: Учебник / Под ред. Е. А. Суханова. М., 2010. Т. 1. С. 69 (автор главы – Е. А. Суханов)

Параллельно с натуралистическим пониманием цивилистической науки, к концу XIX в. в отечественной науке стали высказываться сомнения относительно оправданности такого отношения. А. Х. Гольмстен пишет: «Наука права или юриспруденция, изучая… юридические явления, т. е. отношения, является, конечно… отраслью социологии» [103] .

Понятно, что рассмотрение правоведения как раздела естествознания позволяет говорить о цели познания – постижении объективной истины и объяснения реально существующих закономерностей. Такая цель выглядит обнадеживающе и делает субъективно более обоснованными ожидания научного результата. В связи с этим понятно то восторженное отношение, которое вызывает опыт использования математических методов в правовых исследованиях, он говорит о «более высокой ступени развития» [104] науки, основанной на таких методах. Примеры применения подобных методов в цивилистических исследованиях можно обнаружить в современной отклоняющейся науке [105] . Приятнее иметь дело с конкретным результатом в виде цифр и показателей, чем с весьма «мутными» и слабо верифицируемыми объяснениями сущности добра, баланса интересов и справедливости. Кстати, по всей видимости, это одна из причин популярности в зарубежной практике экономического анализа права, предполагающего денежную оценку законодательных решений. Однако же не нужно питать иллюзии: право – не математика и не естественная наука.

103

Гольмстен А. Х. Несколько мыслей о позитивизме в науке права. С. 6.

104

Герлох А. О методах познания права // Известия вузов. Правоведение. 1983. № 1. С. 20.

105

См., например: Дегтярев Д. А. Теоретико-игровой подход в праве. М., 2011. Автор обосновывает различные частноправовые конструкции через понятийный аппарат теории игр – с оценкой выигрыша и проигрыша сторон. Так автор обосновывает существование договора, общей собственности, корпораций и пр. См. также: Карапетов А. Г. Указ. соч. Автор, исходя из теории рационального выбора, рассматривает отдельные институты частного и публичного права.

В современных условиях появился третий подход – рассматривать юриспруденцию как науку о человеке. «Юридическая наука – это наука о человеке, отсюда видятся перспективными исследования вопросов юридического познания на стыке наук гуманитарного блока – лингвистики, психологии и социологии» [106] . Этот подход особого распространения в отечественной цивилистической науке не получил, хотя, скажем, в науке уголовного права он весьма активно используется [107] , да и при исследовании таких категорий, как воля, вина, ученые зачастую обращаются к психическим свойствам человека [108] .

106

Боруленков Ю. П. Юридическое познание. М., 2014. С. 25.

107

См., например: Чернова Н. А. Выявление эмоций для характеристики личности преступника // Законодательство. 2016. № 12.

108

См.: Ойгензихт В. А. Воля и волеизъявление. Душанбе, 1983.