Цивилизация Этрусков
Шрифт:
Слово, обозначающее гаруспика, присутствует на одном из красивейших саркофагов Тарквиниев в гробнице Магистрата. На крышке саркофага изображена фигура мужчины с венком на голове. Фигура изображена полулежа, как часто бывает на этрусских саркофагах, с развернутым свитком в руках. Напомним, что эти так называемые «льняные книги» («libri lintei»), как их впоследствии называли в Риме, фигурируют на нескольких изображениях в Этрурии, и по внешнему виду их иногда путают с подушками. Во всяком случае, на свитке нашего величественного магистрата, звали которого Ларис Пуленас, различают девять линий, которые весьма нелегко расшифровать, но в самом начале весьма четко читается выражение «ancn zich nethsrac». Первое слово является указательным местоимением, второе, которое мы уже встречали на Кортонской табличке, означает «текст», и третье слово образовано от той же основы, что и «netsvis». Итак, мы читаем выражение «этот текст гаруспика». Как справедливо указано в эпитафии, Ларис Пуленас сообщает нам о своей деятельности и в том числе в религиозных общинах, связанных с Вакхом, что подводит нас вплотную к скандалу с Вакханалиями 186 г. до н. э.
СВЯЩЕННЫЕ
Благодаря Цицерону нам отлично известно, что этрусская наука о гадании гаруспиков была изложена в «гаруспических» книгах («libri haruspicini»). Этрусская религия в целом содержала настоящие догмы, систему доктрин, обозначенных латинским выражением «disciplina etrusса». Латинское слово «disciplina» близко глаголу «discere», «изучать» (в отношении учащегося, «ученика»): действительно, юные гаруспики изучали «теоретические основы» своего мастерства по книгам и практиковались на бронзовых или терракотовых моделях печени. Религия этрусков близка к так называемым «религиям откровения», где божественная воля является людям при посредстве различных сверхъестественных событий. Эти откровения затем и составили основу этрусских религиозных книг. Наиболее яркий случай — рассказ о Тагесе, связанный также с крупным городом Тарквиниями и его героем-основателем Тархоном, изображение которого мы уже встречали на троне Клавдия. Во время полевых работ перед крестьянином появляется, выскочив из борозды, прорицатель Тагес. Внешне он был ребенком, но обладал мудростью старца. Подобные сюжеты известны и в других религиях и напоминают эпизод из Евангелия от Луки, когда маленький Иисус общался с мудрецами в Храме. Как бы то ни было, появлялся ли Тагес перед толпой, моментально разраставшейся, или перед одним лишь Тархоном, — его поучения впоследствии попали в этрусские религиозные книги.
Все это нисколько не удивляет нас, поскольку мы уже долгое время живем в мире великих авраамических религий, но для античного мира это было нечто революционное; ни греческой, ни римской религии не были свойственны перечисленные черты. Но более всего удивляет то, что греческих и римских авторов поразило не это отличие, кажущееся нам основным. Действительно, когда Тит Ливий указывает в одном из отрывков, тысячу раз процитированном нашими современниками, что этруски были религиозными в высшей степени, он основывается в этом утверждении на их знаниях суеверий, то есть не всех суеверий в целом, а конкретных религиозных практик; подчеркивается их наука, их мастерство во всем, что касается культа. Пытаясь проиллюстрировать особую религиозность этрусков, античные авторы связывали этрусские этнонимы и топоними с религиозными терминами. Дионисий Галикарнасский и Исидор Севильский считали, что латинское название этрусков, «Tusci», соответствовало греческому «thuosikoi» от глагола «thuein» («приносить в жертву») и что этруски, таким образом, были «жрецами, совершающими жертвоприношения». Кроме того, считалось, что название города Цере (Черветери) восходит к римскому «caerimoniae». Но наше удивление неуместно: греческая и римская религии покоились прежде всего на формализме, на культе, а вера в богов носила вторичный характер. Именно характер и сила этрус скихрелигиозных практик покорили греков. И среди этих практик техники гадания были особенно замечательными.
ПТИЦЫ…
Важной частью религиозной практики было также гадание по полету птиц. Эта традиция поначалу кажется больше скорее римской, нежели этрусской. Достаточно вспомнить легенду об обращении Ромула и Рема к знамениям, связанным с полетом птиц, при основании Рима. Однако не будем забывать, что само основание Вечного Города было связано с этрусскими обрядами. В том, что касается полета птиц, удивительный эпизод был связан с приездом в Рим будущего царя Тарквиния Приска, носившего тогда еще имя Лукумон. Он дошел до Яникула, что возвышается на правом (этрусском) берегу Тибра, где пролетавший орел тихонько схватил его колпак и взмыл в небо, а затем снова спустился, чтобы вернуть колпак на голову нашего героя. Несомненно, это было предзнаменование, но одна лишь Танаквиль, супруга Тарквиния, смогла его разъяснить. Орел — это птица Юпитера/Тинии, царя среди богов, и без всяких сомнений, Лукумон был призван богами для правления в Риме: «Танаквиль, женщина сведущая, как вообще этруски, в небесных знаменьях, с радостью приняла это провозвестье. Обнявши мужа, она велит ему надеяться на высокую и великую участь: такая прилетала к нему птица, с такой стороны неба, такого бога вестница; облетев вокруг самой маковки, она подняла кверху убор, возложенный на человеческую голову, чтобы возвратить его как бы от божества» (Тит Ливий).
Эта история, несомненно, иллюстрирует привилегированный статус женщины в этрусском обществе, и Танаквиль, которая впоследствии снова вмешается, чтобы посадить на трон Сервия Туллия, довольно активно участвовала в политической жизни. Но справедливо добавить, что ни в иконографии, ни в эпиграфике не было отмечено этрусской женщины, ставшей авгуром или гаруспиком: то же можно сказать и о политической сфере, где не было ни одного примера женщины, ставшей магистратом, следовательно, мысль о матриархате должна быть вовсе отброшена. А в Риме вопрос о роли женщины был еще менее значимым. Вероятно, юные выходцы из аристократических семейств отправлялись по повелению Сената в Этрурию для обучения наукам и искусствам. Мы еще вернемся к истории Тита Ливия, в которой рассказывается, что этруски отлично владели мастерством гадания по полету птиц, во всяком случае, некоторые из них.
Мы располагаем большим числом источников, свидетельствующих о мастерстве этрусских жрецов. Иконография — не исключение: приведем лишь пример знаменитой гробницы Франсуа в Вульчи, фрески которой датируются второй половиной IV в. до н. э. На одной из фресок изображен «хозяин» этого крупного аристократического погребения, Вел Сатиес, во время наблюдения за полетом птицы, в частности
…И МОЛНИИ
Наконец, помимо этих двух способов гадания, этруски владели практикой бросания жребия (клеромантией). Было найдено множество жетонов или небольших пластинок с указанием имени божества-оракула, например Сури, которое некоторые считают аналогом Аполлона и которое имело первостепенную важность в Пирги, святилище Цере. Эти «sortes», как их называли на латинском, были, в частности, известны в оракуле святилища Фортуны Перворожденной в Пренесте — городе, подвергнувшемся сильному этрусскому влиянию в разные периоды его истории. Цицерон описал происхождение этого обряда: «В хрониках сообщается, что в то же время, в месте, где теперь находится святилище Фортуны, из оливы потек мед. Гаруспики [определенно, сведущие во всем] сообщают, что эти жребии получат огромную известность, и по их приказу из этой оливы была изготовлена шкатулка, в которую поместили жребии, которые ныне вытягивают по совету Фортуны. Что может быть точного в этих жребиях, которые по совету Фортуны рука ребенка смешивает и вытягивает?». В этом контексте ведутся дискуссии о небольшой шкатулке буккеро, найденной в Вейях в святилище Портоначчо, которая была посвящением Минерве. Многие этрускологи предполагают, что это изделие особой формы в стиле буккеро могло быть шкатулкой для «sortes».
Одной из важных специальностей этрусских жрецов, которой мы закончим данный обзор видов гаданий, были, бесспорно, интерпретации молний. Античные авторы упоминают специальные этрусские религиозные книги, посвященные гаданиям по молниям («Libri fulgurales»).
Но этруски не довольствовались лишь наблюдением за молниями. Объектом их изучения становилось множество деталей: место сверкания молний на небосводе, их направление и их форма, их цвет и количество. Естественно, Тиния-Юпитер имел их в достатке, поскольку он один владел тремя типами молний, но даже ему было дозволено использовать самые смертоносные из них лишь с согласия божественного собрания. Что касается людей и предметов, которых коснулась молния, то они, конечно, становились священными.
Именно благодаря Сенеке и Плинию Старшему мы достаточно хорошо осведомлены об этрусских гаданиях по молниям. Сенека посвятил этому сюжету часть II книги своих «Исследований о природе», опираясь на произведения Авла Цецины, выходца из крупной семьи из Вольтерры. «Имеется три типа молний, по словам Цецины. Первый — «молния-советчица», второй — «молния власти» и третий — «молния страны». Молния страны грядет неожиданно, когда люди спокойны, она угрожает, предвещает, предупреждает. Цецина называет последнее увещевательным посланием. Этруски верили, что молнии посылает Юпитер. Они приписывали этому богу стрелы трех видов. И именно Юпитер посылает третью стрелу, но он делает это лишь после того, как созовет тех, кого этруски называли высшими и скрытыми богами. Эта стрела разрушает все, чего она касается» (Сенека). Стоит процитировать одну ремарку, которая предшествует этим описаниям, поскольку она иллюстрирует крайнюю религиозность этрусков и их компетентность в сфере гаданий: «Между этрусками, самыми искусными из людей в мастерстве толкования молний, и нами есть одна разница. Мы считаем, что молния появляется при столкновении облаков; они же считают, что облака сталкиваются для того, чтобы появилась молния. Приписывая все божьей воле, они убеждены, что удары молний не дают знаки потому, что они произошли, но что они происходят для того, чтобы дать знак» (Сенека).
Отрывок из труда Плиния Старшего о молниях, который, как говорили, не везде согласован с текстом Сенеки, также основывается на этрусской литературе на эту тему: «В своих произведениях этруски считают, что молнии посылают девять богов и что есть одиннадцать их разновидностей, Юпитер мог посылать три. В Этрурии считали, что из земли также появлялись молнии, которые назывались нижними». Также весьма показательны примеры, которые приводит Плиний: «Марс посылает молнии-поджигательницы, наподобие тех, что стерли с лица земли Вольсинии, один из богатейших городов Тосканы». Несколько строк Плиний посвящает тому, что людям следует делать во время молний, и на этот раз дает «исторический» пример, с помощью которого знакомит нас с общеэтрусскими обрядами, и в частности, с обрядами Вольсиниев-Орвието: «Летописная традиция гласит, что благодаря некоторым обрядам и молитвам можно вызвать молнию. Согласно старой этрусской легенде, она была вызвана, когда чудовище по имени Вольта угрожало городу Вольсиниям, опустошив сельскую местность: оно откликнулось на мольбы царя Порсены». Эта легенда прекрасно иллюстрирует власть Порсены, царя Клузия, который значительно расширил свои владения в конце VI в. до н. э. на всю долину реки Тибр вплоть до Вольсиниев, перед тем как двинуться в направлении Рима.