Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса
Шрифт:
США в полной мере унаследовали вековую политику Британии по отношению к континенту: «поддерживать слабейшего из двух основных конкурентов, чтобы не допустить ничьей победы и объединения Европы против нас». Унаследовали они и глобальный проект подчинения Европы с предварительным обескровливанием её войнами. Просто у них, в отличие от Англии, получилось – в силу качественно большей мощи и принципиально нового финансового инструмента (ФРС), основанного на вырастании государства из крупного, в первую очередь финансового капитала и подчинении последнему.
Американская бюрократия в предвоенный период, как и американское общество в целом, стремилась к изоляционизму (его ценность для чиновников заключалась и в том, что он позволял им минимизировать свои усилия по сравнению
Американское руководство сознательно и последовательно, напряженными усилиями спровоцировало Японию на нападение, заморозив 26 июля 1941 года все её активы на территории США и установив [120] эмбарго на поставки ей нефти [11]. Японцы терпели до самой последней возможности, однако единственной оставленной им альтернативой являлся фактический отказ от независимости и хозяйственное саморазрушение, и через 4,5 месяца они бросились в последнюю атаку, – которая затянулась в силу их накопленной мощи и хорошей организации почти на четыре года.
120
Стоит отметить, что это удалось лишь со второй попытки – первая, предпринятая 23 июня 1941 года Министром внутренних дел, только что назначенным координатором нефтяной промышленности Икесом, была немедленно отменена президентом Рузвельтом.
В Европе американские корпорации между войнами буквально заливали кредитом Германию, создавая военную базу Гитлеру, и проводили советскую индустриализацию (выкачивая из нашей страны деньги, которых в условиях Великой депрессии в значимых масштабах не было больше нигде в мире). Вряд ли здесь имела место реализация проработанных планов: скорее, наблюдалось общее стремление зарабатывать деньги и стратегическое понимание, что два гиганта на одном континенте неминуемо столкнутся, расчистив так или иначе место для американского доминирования.
В военном плане Гитлер легко мог раздавить Англию. Непосредственной причиной её спасения в 1940 году стала дезинформация возглавлявшего разведку абвера (армии) британского агента Канариса, завысившего её военный потенциал даже не в разы, а в десятки раз (мастерство британских спецслужб, находившихся к тому времени под полным контролем Финансового интернационала, особенно проявилось при подготовке «дня Д», когда немцы ждали десанта в совершенно других местах и даже после начала высадки считали её отвлекающей операцией; в результате потери союзников ранеными и убитыми при десантировании составили лишь 6,5 %) [4].
Стратегическая причина спасения Англии была неизмеримо глубже и сводилась к потрясающему успеху английской социальной инженерии, обеспечившей подлинное низкопоклонство нацистской верхушки перед Англией сразу в нескольких плоскостях: в качестве выскочек из социальных низов – перед аристократами; в качестве мечтающих стать колонизаторами – перед создателями крупнейшей колониальной империи в истории человечества; в качестве язычников (ибо Германия так никогда и не христианизировалась полностью [95]) – перед преодолевшей враждебное и пугающее их христианство, овладевшей им и поставившей его себе на службу элитой; наконец, в качестве преданных и старательных учеников – перед потрясающе самодовольными и блистательными даже в своей ограниченности учителями.
7.2. Преданные ученики Британии
7.2.1. Англия и Германия: диалектика отношений между творцом и созданием
Одним из наглядных проявлений торжества британских социоинженерных технологий служит вошедшее в плоть и кровь немцев ещё в XIX веке стремление к подражанию англичанам, гармонично переходящее сплошь и рядом
«Оценивая себя, немцы два века оглядывались на Англию» [80]. Ещё великий Гете, тайный советник Саксен-Веймар-Эйзенахского герцогства ставил англичан в пример: «Если бы немцам, по образцу англичан, привить меньше любви к философии и больше энергии, меньше интереса к теории и больше – к практике…» [331; s. 473], – и затем с нескрываемой завистью отмечал: «Немцы бьются над разрешением философских проблем, а тем временем англичане, с их практической сметкой, смеются над нами и завоевывают мир» [114].
Общим местом самосознания немецких элит ещё в конце XIX века являлось четкое понимание того, что немцам «придется работать над собой, пока… они не станут думать о себе самих» [348; s. 273] и в любой ситуации преследовать прежде всего свои собственные интересы, – подобно тому, как это делают англичане.
Впрочем, казавшееся в XIX веке совершенно недостижимым в следующем веке было воплощено в жизнь Гитлером – при помощи «патологического комплекса неполноценности национал-социалистов по отношению к англичанам… превратившегося в высокомерие» [221; s.175].
Зачинатель и идеолог немецких колониальных аннексий Карл Петерс [121] горько сетовал: «немец…, путешествующий по чужим краям… вынужден повиноваться; англичанин повелевает». Ведь «по естественным причинам англичане развили в себе качества нации господ, и поэтому (!!) английское владычество над нашей планетой неудержимо расширяется…» [286]. Не когда-нибудь, а в самый разгар Первой мировой войны он же при вполне благожелательном восприятии своих слов в Германии, напрягавшей все силы в чудовищной войне, отмечал: «В том, что касается стиля жизни, Англия… ведет за собой и благородное общество Германии» [287; s. 201].
121
Карл Петерс (1856–1918) – основатель колонии Германская Восточная Африка, в 1891–1893 годах – рейхскомиссар этой колонии.
Объединение Германии и создание Второго рейха благодаря победе над Францией в 1870–71 годах окончательно вытеснило восторг перед французской культурой благоговением перед английской мощью: Франция была повержена, обессилена – и, соответственно, восторгаться в ней в немецком понимании стало нечем.
Во многом это было обусловлено тем, что последовательное возвышение Пруссии (бывшего Тевтонского ордена), объединение ею Германии и сокрушительное поражение Франции (преданной масонами, пронизавшими её власть и служившими при этом старшим британским братьям) представляются в настоящее время английским стратегическим проектом, призванным сначала уравновесить, а потом и разрушить Россию, показавшую в наполеоновские войны способность объединить, помимо Англии, практически весь континент [122] , а в Крымскую войну – выстоять, несмотря на поражение, против всего объединенного Англией Запада.
122
Впрочем, как было показано выше, ключевую роль в формировании английской ненависти к России и к созданию в 1820-е годы стратегического проекта «русофобия» сыграли все же не геополитические соображения, а органическая неспособность российских самодержцев подчиниться лондонскому Сити (в лице прежде всего семьи Ротшильдов, но далеко не только их) в его требовании способствовать максимальному дроблению континентальной Европы по национальному признаку для создания в ней большого числа малых национальных государств, управляемых из-за своей слабости внешним для них – лондонским финансовым капиталом (а также тяжкое оскорбление, нанесенное чувствам британской элиты будущим Александром II, бросившим публично скомпрометированную им королеву Викторию).