cнарк снарк: Чагинск. Книга 1
Шрифт:
Я сосчитал до пяти. Еще неделю назад обходился счетом до трех, но Крыков прогрессировал. Мерзкая привычка – угадывать собеседника скорее, чем он произнесет первое слово.
– Как дела? – поинтересовался Крыков. – Хазин там? Отлично. Работаете?
Карл Густав Юнг. Проходил на счастье мимо.
– Работаем, – сказал я.
Крыков хихикнул.
– Значит, так, к двенадцати подъезжайте к мэрии.
– Вроде бы мы собирались в музей…
– К мэрии! – оборвал Крыков. – Быть обязательно! Надо… уточнить детали. Короче, не опаздывайте, Механошин не в духе.
Крыков
Дверь отворилась, в щель протиснулся кот, быстро пробежал через кабинет, запрыгнул в кресло. Аглая принялась чесать кота за ушами и теребить мохнатую шею, приговаривая:
– У, какую холку наел, бестолочь. Папка из тебя валенок-то понаделает, будет в чем пролетариям зимой пройтиться…
Я собирался выйти, но остановился на «пролетариях» и «пройтиться». Впрочем, Аглая была безжалостна.
– Суффикс «еньк» в обращении свидетельствует о крайне низком социальном статусе своего носителя, – сказала Аглая, я оценил, но оставлять удар без ответа не собирался.
– Аглая, а ты тоже всю жизнь будешь работать в библиотеке? – сочувственно спросил я.
– Да не, буду дерьмовые книги сочинять.
– Понимаешь ли, Аглая, литература – это серьезное занятие, требует большого самоотречения. Прежде всего надо избавиться от глистов.
И вышел.
Хазин уже спустился со второго этажа и беседовал в коридоре с заведующей библиотекой. Нина Сергеевна внимательно слушала и опасливо косилась на камеру на груди Хазина.
Хазин не стеснялся.
– Понимаете, скоро год как миллениум на дворе, но мы катастрофически отстаем. Я был в Мюнхене, в Баварской государственной библиотеке, там все устроено не так. Там библиотека не книжный склад, а место встречи, городское пространство общения и содружества, клуб, если хотите! Там книги не выдают, а берут с полок, там можно съесть пирожное, выпить кофе…
– Да, – согласилась Нина Сергеевна. – И нас через два года обещали подключить… но пока еще не подключили. Но два компьютера есть, принтер и ксерокс, вы можете пользоваться в любое время. Здравствуйте, Виктор!
– Здравствуйте.
Из кабинета заведующей показалась Аглая с новенькой книгой и направилась потихонечку в сторону читального зала. Мне подумалось, что книга похожа на кота, такая же толстая и с вредным характером.
– Глаша, ты бы погуляла лучше, – сказала Нина Сергеевна. – У тебя и так глаза все полопались, операцию делать придется…
Аглая замерла, съежилась, точно в спину ей угодил дротик, затем медленно отправилась по коридору дальше, держа книгу перед собой.
– Никого не слушает, – покачала головой Нина Сергеевна. – Ни меня, ни мать, ни отца. Читает как ненормальная…
– У самого четверо, – посочувствовал Хазин. – Что за поколение, оторви да брось, акселераты…
Нина Сергеевна поглядела на Хазина с оторопью.
– Крыков звонил, – сказал я. – В двенадцать совещание.
Хазин кивнул, забрал объектив крышкой и направился к выходу. Хазину тридцать; кажется, он жил с мамой в пятиэтажке, в наличии детей я сильно сомневался, жены не было точно.
– Нам пора, – объяснил я. – Важное совещание в мэрии.
– Понимаю. Вполне понимаю. У нас
– Праздник – это хорошо.
Я пожал заведующей руку и поспешил за Хазиным, но Нина Сергеевна успела поймать меня за локоть.
– Виктор, минуту не уделите? – попросила Нина Сергеевна.
– Попробую…
– Я слышала, что вы интересовались жильем? – негромко спросила она.
Я жильем не интересовался, но возражать не стал.
– Недвижимость, безусловно, подорожает, – утвердительно сказала Нина Сергеевна. – Она уже сейчас дорожает.
– Везде дорожает, – согласился я. – Экономический подъем.
– Да-да, конечно, подъем… Я слышала, на предприятии будет работать больше тысячи человек?
Я многозначительно промолчал.
– А поселок для рабочих, он… за РИКовским будет?
– Планируется два поселка, – сказал я. – Один для рабочих, другой для руководящего состава.
– Да? А если предположить…
– Извините, нам еще в керосинку сегодня, – перебил я.
Нина Сергеевна растерялась, а я вырвался.
Хазин успел забраться в машину и гонял тюнер, ловил скрипы и шорохи, короткие волны до Чагинска не долетали.
– Засечная черта – это хорошая идея, – сказал я.
И сел рядом с Хазиным.
– Надо, пожалуй, начинать по-нормальному работать, – продолжил я. – Время идет, мы стоим.
– Спорный вопрос и методологическое заблуждение. Человечество упорно воспринимает время дискретно, однако это ошибка. Время никуда не идет, его вообще нет…
– Вот об этом расскажешь мэру, – перебил я.
Хазин не стал спорить, повернул зажигание, сразу воткнул заднюю, передача недовключилась, но Хазину было плевать, он с визгом выставился поперек улицы, затормозил и стал нащупывать первую. С первой, как и с задней, у Хазина всегда проблемы. Это от того, что пальцы Хазина привыкли к кнопкам на камере, мелкая моторика одержала сокрушительную победу над крупной.
В салоне запахло паленым сцеплением, Хазин дергал ручку и в итоге попал на третью, после чего решил не мучиться и тронулся с нее. Чтобы меньше воняло, Хазин потер елочку.
Чагинск тянулся вдоль железной дороги с обеих сторон: с северной поднимаясь на холм и спускаясь к Ингирю, с южной упираясь в болота между Нельшей и Номжей.
Мэрия располагалась в конце Любимова, недалеко от библиотеки, но Хазин не любил ездить по прямой. Он сворачивал на первом перекрестке, по четным направо, по нечетным налево, и мы начинали пробираться к мэрии, складывая из городских кварталов замысловатый тетрис, каждый раз желательно новый. Хазин объяснял эту геометрию желанием увидеть город в максимальном объеме, мне было все равно, я и так знал эти улицы. Они мало поменялись за десять лет, деревья подросли, на некоторых домах появились тарелки, другие дома опустели. Опустевшие вызывали в Хазине интерес, он притормаживал и фотографировал. Холостые в «шестерке» заметно плавали, поэтому ногу с педали Хазин не снимал, фотографировал и добавлял газу, отчего мне казалось, что между камерой и двигателем есть связь: обороты вверх – длинный фокус, обороты вниз – короткий.