Цой: черный квадрат
Шрифт:
В номере гостиницы накурено. Никто не звонит и не донимает вопросами. В такие минуты можно расслабиться. Можно взглянуть в будущее. А можно просто ничего не делать и курить сигарету за сигаретой. Они оба курильщики – Цой и Каспарян.
Работает телевизор, но его никто не смотрит. По Центральному телевидению показывают программу из цикла «Тайны ХХ века». На экране – черно-белая хроника Второй мировой войны. А за кадром звучит хорошо поставленный голос диктора:
– 10 мая 1941 года в 17 часов 40 минут заместитель Гитлера Рудольф Гесс взлетел с аэродрома фирмы
То, что говорит диктор – это сегодня не главное.
Главное – то, что они услышат потом.
А пока все тот же хорошо поставленный голос продолжает:
– В 1946 году международный трибунал в Нюрнберге приговорил Гесса к пожизненному заключению. Гесс находился в западноберлинской тюрьме Шпандау вплоть до 18 августа 1987 года – дня своего самоубийства. Возникает вопрос: почему 50 лет назад он улетел в Великобританию? Официальная версия гласит: Гесс летел с санкции Гитлера и вез английскому правительству предложения о мире или перемирии. До начала войны с СССР оставалось меньше полутора месяцев, и немцы не хотели воевать на два фронта.
– Но есть и другая версия, неофициальная, – вещает диктор в телевизоре, – Общеизвестно, насколько в руководстве Третьего рейха был почитаем оккультизм и, в частности, астрология. Гитлер, Гесс, Гиммлер и многие другие вожди нацистской Германии свято верили предсказаниям. Одно из них лично касалось Гесса. По словам предсказателя, он должен был закончить жизнь с петлей на шее – в 1946 году на территории Германии. Как известно, осенью 1946 года после окончания Нюрнбергского процесса все главные нацистские преступники были приговорены к повешению. Все, кроме Гесса. Гесс верил в предопределение. Поэтому в мае 1941 года полетел в Шотландию, якобы с миссией мира. Расчет верный – для того, чтобы изменить судьбу или хотя бы получить отсрочку, надо поменять среду обитания. Он обманул судьбу на 41 год. Любопытно, что в марте 1987 года Михаил Горбачев предложил освободить престарелого нацистского преступника, но англичане отказались. Как знать, может быть, для Гесса его освобождение явилось бы новым…
Программа прерывается на полуслове.
Теперь – самое главное. Дым зависает под потолком.
Появившийся на экране диктор Центрального телевидения объявляет о том, что через несколько секунд с официальным заявлением выступит Президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев.
Важность момента нарушает Каспарян:
– Вить, он же, по-моему, сейчас в Крыму отдыхает…
– Ну, вот из Крыма, наверное, и поговорит с народом, – замечает Виктор.
Но все это немного странно.
Странно выглядит и Горбачев. За его спиной видна стандартная картинка Кремля. Лицо у Горбачева совсем белое, он не похож на человека, который две недели подряд загорал под крымским солнцем. Он вообще немного не похож на себя…
– Дорогие соотечественники! – Президент читает текст холодно и отстраненно. – Я обращаюсь к вам в критический для судеб Отечества и наших народов час! Группа заговорщиков из числа высокопоставленных чиновников на днях намеревалась осуществить государственный переворот. Это преступление было пресечено благодаря
В связи с тем, что Политбюро ЦК КПСС не выступило против государственного переворота, считаю, что оно должно самораспуститься. Со своей стороны, не считаю для себя возможным дальнейшее выполнение функций Генерального секретаря ЦК КПСС и слагаю соответствующие полномочия с сегодняшнего дня.
Верю, что демократически настроенные коммунисты выступят за создание на новой основе партии, способной вместе со всеми прогрессивными силами активно включиться в продолжение коренных демократических преобразований нашей Родины.
Они все еще курят. Каспарян и Цой.
А на экране телевизора появляется заставка с Кремлем.
– Вы смотрели официальное заявление Президента СССР Михаила Сергеевича Горбачева, – объявляет диктор.
В комнате висит тишина.
– Е…ать мой лысый череп! – наконец, говорит изумленный Виктор.
Каспарян молча тушит сигарету. Дела…
В открывшуюся дверь заглядывает администратор группы:
– Витя, только что звонил директор ЗООПАРКА, у них осенью десятилетие группы, спрашивает, будем ли мы у них выступать на юбилее…
Ему никто не отвечает. Администратор немного удивлен:
– Ребята, что с вами?
Но все по-прежнему молчат.
Киев. 19 августа 1991 года
Как хорошо, когда в туре есть время для отдыха. Когда-то на берегу этого озера с красивым названием Тельбин снимались кадры короткометражного фильма «Конец каникул». Шел далекий уже 1986 год, только начиналась перестройка, и было трудно представить, что из всего этого выйдет. «Дальше действовать будем мы», – почему-то рефреном звучит в голове Виктора. Жизнь меняется, но этот песчаный пляж почти не изменился. Все то же ветвистое дерево, все та же легкая рябь воды. Сегодня они отдыхают втроем. Цой, Гурьянов и Каспарян.
– Просто не верится, а ведь с тех пор пять лет прошло. Вроде все как было, вон дерево стоит, песочек, – ностальгирует Каспарян.
– Тогда холодней было… Да и радиации сразу после чернобыльской катастрофы, наверное, больше, – рассудительно замечает Виктор.
– Да, только красное вино нас и спасало, – вставляет свое веское слово Гурьянов.
– Вить, а помнишь, как ты, набравшись, свалился в канаву, а я тебя вытаскивал оттуда, – вспоминает веселое время Каспарян.
– Не-а, ни фига не помню, – вяло отмахивается Виктор, – А что, я действительно свалился? Неужели такой пьяный был?
Все дружно смеются.
– А помните, как нас у памятника чекистам на площади Дзержинского киношники разыграли? – вдруг вспоминает Гурьянов.
Ни Цой, ни Каспарян этого не помнят.
– Да мы с Тишей на травке рукопашный поединок устроили, – говорит Гурьянов. – А вокруг же расставлены таблички «По газонам не ходить», и режиссер, сволочь такая, испугался, что нас менты за это свинтят, и сказал нам, что в траве радиации больше накапливается. Ну, мы с Тишей оттуда выскочили, как ошпаренные.