Crime story № 4 (сборник)

Романова Галина Владимировна

Алена, которая не только писала детективы, но и любила их читать, мигом вспомнила один из любимейших: роман Мэри Хиггинс Кларк «Любит музыку, любит танцевать». Маньяк убивал девушек, сначала потанцевав с ними, и одну нарядную танцевальную туфельку отсылал родным.

Жуть! Не дай бог столкнуться с таким в реальности!

– Всегда одна туфля, – продолжал сероглазый. – Всегда полный унитаз крови. Трупа нет. Мы терялись в догадках, как все эти ситуации связаны. Серия ведь самая типичная! И вот эта этикетка на мешочке, найденная сегодня на Курском… Нам потребовалось время, чтобы связать

кое-какие нити, найти студию «El choclo». Кстати, может кто-то объяснить мне, что это значит?

– По-испански это означает кукурузный початок, – пояснил АВ. – Танго культовое так называется, но к кукурузе оно не имеет отношения.

Алена кивнула с видом эксперта, потому что «El choclo» она тоже переводила, и там в самом деле не было ни слова про какие бы то ни было сельскохозяйственные культуры. Только про танец, про музыку, про звезды…

Ах, в ритме танго, ритме дерзком и хвастливом,Я улетел однажды, как на крыльях ночи,Я улетел однажды из трущоб постылыхИ устремился, все покинув, в небеса.Я заклинал своей душою звезд потоки,Я в ритме танго закружил луну и солнце,Я пел о боли, о любви и о надежде,Я в ритме танго вырвался с земли.

Отличный был перевод, который Алена с удовольствием пропела бы, но сейчас, увы, было не до прославлений своего несомненного литературного таланта.

– Ишь ты, – сказал сероглазый. – Мы сначала думали, это магазин какой-то так называется. Оказалось, танцы… танго… Позвонили Александру Великому, – разумеется, Аксютин назвал его по имени-отчеству, – приехали, а у вас тут такое…

– Слушайте, АВ, – сказала Алена недоуменно, – сколько раз покупала у вас туфли, но ни разу не видела на мешочках таких этикеточек: «Студия „El choclo“, обувь для аргентинского танго».

– Не видели, потому что мы их никогда не клеили, – угрюмо сказал АВ. – Это кто-то другой сделал. Но я не понимаю, при чем тут этикетка!

– Сколько, вы говорите, уже зафиксировано подобных случаев? – спросила Алена у сероглазого. – Кстати, как вас зовут?

– Майор Аксютин Геннадий Андреевич, – отрапортовал тот и нахмурился: – Это к делу не относится. Зачем вам?

– Меня зовут Алена, Алена Дмитриева, – сказала наша писательница, которую на самом деле звали Елена Ярушкина. Но она так привыкла к своему псевдониму, сроднилась с ним, можно сказать, что про подлинное имя и фамилию периодически забывала. – И должна же я к вам как-то обращаться. Господин или даже товарищ сыщик – не лучшая форма, вам не кажется?

Он усмехнулся:

– Ладно, зовите меня просто майор, это удобнее всего.

– Договорились, – кивнула Алена. – Так вы мне не ответили, майор.

– Убийств – четыре, включая сегодняшнее. Но этикетка появилась впервые, на предыдущих мешочках ее не было.

– Где все это случалось, в каких районах Москвы?

– Сначала в туалете на Павелецком вокзале, потом в общественном туалете на Приваловой, потом на Курском и вот теперь здесь.

– А

я думаю, – сказала Алена, – что больше ничего подобного не произойдет.

– Вашими бы устами… – скептически хмыкнул майор Аксютин, а АВ вздохнул с отчаянной надеждой.

– Нет, серьезно, – настойчиво проговорила Алена. – Вам не кажется, майор, что милицию кто-то старательно подводит именно к студии «El choclo»? Обратите внимание: Павелецкий вокзал находится рядом с Приваловой, а на Приваловой расположена студия. Курский вокзал рядом с заводом, где уже давно анонсирована милонга, которую проводит именно «El choclo»… И если уж вы сразу не увязали аргентинские танго-туфли, которые продаются только в «El choclo», с этой студией, вам на нее конкретно указали в записке.

– То есть кто-то убивал людей и расчленял трупы, чтобы только скомпрометировать какую-то студию аргентинского танго? – скептически поднял бровь Аксютин. – Ну и полет фантазии у вас, Алена Дмитриева!

– Расчленял?! – севшим голосом повторила Алена, почувствовав, как похолодело лицо.

– А куда еще, по-вашему, деваются трупы? – как на идиотку, посмотрел на нее Аксютин. – Как можно убить человека в туалетной кабинке, а потом вынести его? Разумеется, только расчленив, а потом положив в большую сумку.

– Слушайте, – осторожно проговорила Алена, – я не очень хорошо разбираюсь в этом… э-э… процессе, но даже я знаю, что все должно быть в кровище…

– Кровищи достаточно, – успокаивающе кивнул Аксютин. – Но умеренно. Мне приходилось уже сталкиваться с такими ситуациями, когда убийца работает профессионально. Сначала он заталкивает труп в большой пластиковый мешок – и уже в этом мешке орудует ножом или секатором.

– Секатором… – Алена сделала глотательное движение, подавляя тошноту.

– При известном навыке, – продолжал хладнокровный Аксютин, – следы крови сведены до минимума. Потом труп кладется в большую сумку – и…

При словах «большая сумка» Алена вдруг вспомнила черненькую тангеру с ее сумкой. Да, в такой вполне может уместиться расчлененное тело… Но, во-первых, девушка вышла из другой кабинки, не оттуда, где произошло убийство, а во-вторых, если всех женщин с большими сумками подозревать в совершении жуткого преступления, то Алена вполне может занять место в очереди первой.

– Господи боже, – простонала она, вдруг кое-что вспомнив, – а я ведь стояла рядом, практически рядом, когда он ее убивал… я слышала какие-то звуки, доносившиеся из кабинки… но мне и в голову не могло прийти, что… я думала, там переодеваются. Это меньше всего было похоже на убийство!

Аксютин посмотрел на нее подозрительно.

– Не стоит, – слабо усмехнулся АВ. – Не там ищете. Алена не только пишет детективы, у нее еще и незаурядные детективные способности, которые она иногда проявляет с пользой. Мы с женой были в Египте и оказались в одной группе с начальником городского следственного отдела из Нижнего Горького, Муравьевым Львом Ивановичем. Такие дифирамбы вам пел… – улыбнулся он Алене. – Я именно потому и решил к вам сейчас обратиться, ну и господам вот… ну, товарищам… посоветовал. Майор хотел сразу оперативников вызвать. То есть представляете, Алена, что бы тут началось?