Critical Strike

Красильников Сергей

– А сам он за границей.

– Ну дела… Все поразъехались, пропали. Я думал, он останется, а он, как все… Мы с ним по молодости камлали вместе иногда, давно уже, лет двадцать назад, что ли… Неплохой был мужик.

Замок наконец поддался, и я попробовал нащупать на стене выключатель, но не нашел. Пришлось подсветить телефоном, и некоторое время я не слышал, о чем говорил отец. Когда выключатель нашелся и я поднес телефон к уху, он снова что-то объяснял Михалычу:

– Да я тебе говорю, по одной капле! В тот раз мы вообще не эликсир варили, а яд от колорадских жуков, а тут ясное дело – по одной надо, а не по три! Степ, ты там еще? Чего еще скажешь?

– У

меня все, пап.

– Ну давай, звони, как время будет. Михалыч!! Ну, твою же мать, ну что это такое?! Давай, пока, Степ…

– Пока, пап.

Я сунул мобильник в карман и подошел к тому самому мешку, в котором лежал Джимми. Мешок валялся там же, куда мы его положили после Нового года, в углу за велосипедом Бори.

Внутри была картошка.

– Это я всыпал, – тихо сказал Александр. Я вздрогнул и обернулся; он стоял у меня за спиной, в подвальном коридоре. – После той ночи, когда ты говорил с ним на море, тело исчезло. Я картошку и всыпал.

– Кто говорил? С кем?

– Ты говорил. С Джимми. Сумасшедшим. Помнишь, мы на море ночью ездили, он костер жег? Я-то не вмешивался, все же разговор между шаманами. А ты с ним говорил.

– Я говорил с сумасшедшим Джимми?

Критический удар.

Я говорил с сумасшедшим Джимми.

Он жив.

Камлание

Ситуация была настолько сложная и непонятная, что никакого другого пути разобраться в ней, кроме камлания, я не видел; к тому же это был один из пунктов плана, и тянуть дальше было нельзя. Я выбрал для этого вечер среды: в это время показывали передачу “Kas notiek Latvija”, политические дебаты главных духов страны, и я надеялся, что это поможет. Известил Марго, и она пообещала приехать.

– Ты буйный не становишься? – поинтересовалась она. – А то я при людях избегаю камлать, однажды человека убила случайно. Срывает.

– Я не знаю. Никогда не пробовал.

Маргарита подняла брови. Я отвернулся, уткнулся в подушку.

– Степ… Куда ты там спрятался? Серьезно, что ли?

– Да.

– Ну дела…

Марго потянула в сторону, и мы перекатились на другой бок. Теперь она была снизу, я сверху, а, как известно, главный всегда снизу.

– Я помогу тебе, – сказала она, – если вдруг ты заблудишься.

– Там можно заблудиться?

Маргарита грустно кивнула: да, еще как можно. Там все очень запутано, Степ, даже не представляешь, насколько. Но я помогу, если что. Я улыбнулся в ответ: спасибо.

Маску я подготовил уже давно, года два назад. Такие носят террористы и омоновцы: черная, с дырками для глаз и для рта; если поднять закрывающую лицо часть – похожа на обычную вязаную шапку. Маска – обязательный элемент камлания. Она защищает шамана от злых духов, присутствующих людей – от самого шамана. Если кто-то из простых смертных в момент ритуала увидит его лицо, может случиться несчастье. У отца маска была из магазина приколов: здоровенные очки с носом класса “ринофима”, черные усы. Он из-за нее всегда хохотал во время камлания, и ему это нравилось. Маргарита показала мне свою: грустная белая, с черной слезинкой под одним глазом, с точкой под другим – маска Пьеро.

Она приехала под вечер. На ней была ярко-красная курточка, через плечо – сумка на длинном ремне. Племя почему-то не обратило на ее появление никакого внимания; Маргарита уселась в углу комнаты и вытянула из сумки кальян.

– Серафимку кормили? – спросил я.

– Ни разу, как ты просил, – ответил Боря. Он двигал по комнате мебель, делал из нее круг:

тотем, диван, шкаф, стул, тумбочка, кресло, столик, еще стул, моя кровать, стол с компьютером, тотем. Александр привязывал к люстре белого таракана на зубной нитке.

– А сам как? – поинтересовалась Марго.

– Три дня не ел.

– Ты с голода не умрешь? – спросил Ящик.

– Так надо: очиститься. Керосин дринки есть?

– Скоро будут, Элли пошла. Двадцать банок.

– Охренеть, – пробормотал Боря, толкая мимо меня кресло. – Двадцать банок…

Я снял очки, надел шапку и робко ударил в бубен.

– Так что же в конце концов творится в Латвии? – спросил на латышском дух-ведущий Домбурс. По тотему начались политические дебаты.

Я ударил в бубен еще два раза. Смотрел почему-то на белого таракана, болтавшегося под потолком на веревочке. Александр, Боря и Ящик сидели на диване, а Маргарита раскуривала кальян, свернувшись черным клубочком в кресле. Серафим сидел рядом с ней. В прихожей хлопнула дверь: пришла Элли.

– Что это? – шепотом спросила она у Ящика, забравшись на диван. Элли принесла увесистый пакет с маркировкой “Супер Нетто”.

– Камлает, – шепотом ответил Ящик.

Я ударил в бубен уже уверенней. На всякий случай опустил маску на лицо и ударил еще три раза. Бубен уже как будто сам по себе вибрировал у меня в руках, это не я стучал по нему, а он как-то притягивал мою руку. Серафим спрыгнул на пол, подбежал ко мне и присел.

– Отправляется в путешествие в мир духов, – шептал Ящик. – Шаман камлает, когда встречает душу новорожденного, когда провожает душу умершего, когда ищет помощи больному. Или когда хочет познать нечто новое из разговора с духами, вот как сейчас…

Серафим двинулся по кругу, и я последовал за ним. Бубен буквально плясал у меня в руках, я уже не контролировал его, он играл сам собой. Серафим извивался, словно темная нитка, подпрыгивал, забавлялся. Маргарита выкатила в центр круга его разноцветные мячики: синий, красный, зеленый, желтый, оранжевый. Серафим толкал их носом, я отбивал ногами, и мячики закружились вместе с нами, в нашей пляске. Духи тотема тоже как-то участвовали в ритуале: их голоса на заднем плане дополняли музыку бубна; их лица, периодически проносившиеся у меня перед глазами, казались дорожными знаками, и я был уверен, что двигаюсь в правильную сторону. Без очков реальность превратилась в сложную разноцветную размазню: племя на диване, старый шкаф, Марго в кресле, дым из кальяна, красный мячик, стол, тотем, Серафим, зеленый мячик, синий мячик, движения ног, движения рук, попробуй угонись за мной, Серафимка, или это я за тобой гонюсь?.. Хаос, хаос, и в то же время необыкновенный порядок расчерчивался вокруг меня, в этой комнате, в квартире на Дзирциема, в Риге, в маленькой европейской стране Латвии, на планете Земля, где-то на периферии Вселенной…

Короткий проблеск наступил, когда началась реклама. Духи замолкли, тотем понес какую-то чушь о каком-то волшебном шампуне, и я сбился: почувствовал, что у меня руки есть, мои собственные, и в них бубен, и я в него бью, и как-то ритмично надо бить – и тут же сбился.

– Все нормально, – тихо сказала откуда-то снаружи Маргарита.

Я остановился, и тут же закружилась голова, и мелькнула мысль: провал. Несколько шагов, и я чуть не рухнул на землю.

Я ослеп.

Никого больше не было, все куда-то исчезли. Я моргал глазами, пытался рассмотреть комнату, но ничего не видел, только хаос, цветной хаос передо мной. Пара неуверенных шагов, визг Серафима: я встал ему на хвост. Где я?.. Кто я? Что я тут, черт возьми, делаю?