ЦРУ. Правдивая история

Вейнер Тим

Белый дом телеграфировал осторожные инструкции для Конейна. Выведать планы генералов, специально не поощрять их, вести себя сдержанно. Но было слишком поздно: невидимая граница между шпионажем и секретной операцией уже была нарушена. Конейн был слишком известен, чтобы работать под прикрытием. «Во Вьетнаме у меня была слишком заметная позиция», – говорил он. Все, кто был причастен к этому делу, точно знали, кто он такой и что собой представляет. Они верили, что эта высокопоставленная фигура в ЦРУ олицетворяет собой всю Америку.

Конейн встретился с генералом Доном в ночь на 24 октября и узнал, что до переворота осталось не больше десяти дней. Они снова встретились 28 октября. Дон позднее написал, что Конейн

«предложил деньги и оружие, но я отказался, сказав, что пока мы нуждаемся только в храбрости и твердой вере».

Конейн осторожно сообщил, что Соединенные Штаты вообще-то выступают против покушения. Реакция генералов, по его словам, оказалась такой: «Вам не нравится? Хорошо, мы тогда пойдем своим путем… Раз вам не нравится, мы прекратим этот разговор». Он не стал их отговаривать. А если бы попытался, сказал он, «то тогда со мной прекратили бы всякие контакты».

Конейн доложил Лоджу о неизбежности государственного переворота. Посол направил Руфуса Филлипса из ЦРУ на встречу с Дьемом. Они сидели у него во дворце и беседовали о войне и политике. Потом «Дьем с недоумением взглянул на меня и говорит: «Против меня планируется переворот?»

Я посмотрел на него, и мне захотелось крикнуть, но я сдержался и говорю: «Боюсь, что так, г-н президент», – сказал Филлипс. – Больше на эту тему мы не произнесли ни слова».

«Кто отдавал эти приказы?»

Вьетнамский переворот начался 1 ноября. В Сайгоне был полдень, в Вашингтоне – полночь. Вызванный из дома посланником генерала Дона, Конейн облачился в мундир и позвонил Руфусу Филлипсу, чтобы тот присмотрел за его женой и малолетними детьми. Затем схватил револьвер и сумку, в которой находилось около 70 тысяч долларов из фондов ЦРУ, запрыгнул в свой джип и помчался по улицам Сайгона в штаб-квартиру Объединенного генерального штаба армии Южного Вьетнама. Повсюду были слышны автоматные очереди. Руководители переворота закрыли аэропорт, перерезали городские телефонные линии города, штурмовали центральный штаб полиции, захватили здание правительственной радиостанции и атаковали центры политической власти.

Конейн передал свое первое донесение вскоре после 2:00 пополудни по местному времени. Он оставался на связи с резидентурой ЦРУ через потайное переговорное устройство своего джипа; он описывал картины обстрелов, бомбардировок, сообщал о перемещениях войск и политические маневры по мере развития ситуации в столице. Резидентура передавала его донесения в Белый дом и Государственный департамент через зашифрованные каналы «от Конейна из штаб-квартиры Объединенного генерального штаба, от генералов Большого Миня и Дона и свидетельства очевидцев», – говорилось в первой телеграмме. «Генералы пытаются связаться с Дворцом по телефону, но безуспешно. Их предложение состоит в следующем: если президент немедленно уйдет в отставку, они гарантируют его безопасность и отъезд его лично и Нго Динь Нью. Если президент не примет этих условий, то через час дворец будет атакован».

Второе донесение Конейн отправил спустя час с небольшим: «Никаких переговоров с президентом. Он либо скажет «Да» или «Нет», и на этом конец». Генерал Дон и его союзники позвонили президенту Дьему незадолго до 16:00 и попросили его сдаться. Они предложили ему надежное убежище и безопасный выезд из страны. Президент отказался. Затем президент Южного Вьетнама позвонил американскому послу. «Каково отношение Соединенных Штатов?» – спросил Дьем. Лодж ответил, что понятия не имеет. «Сейчас в Вашингтоне 4:30 утра, – сказал он. – У американского правительства, возможно, пока не выработано никакой точки зрения. Затем Лодж добавил: – По моим сведениям, лица, ответственные за происходящие

события, предлагают вам и вашему брату безопасный выезд за границу. Вы в курсе?»

«Нет», – солгал Дьем. Затем он сделал паузу, возможно осознав, что Лодж тоже участвует в заговоре против него. «У вас есть мой номер телефона», – сказал он, и разговор на этом закончился. Три часа спустя они с братом были переправлены на конспиративную квартиру; фактически это был дом, принадлежавший китайскому торговцу, который финансировал личную шпионскую сеть Дьема в Сайгоне. Вилла была оборудована телефонной линией, подведенной к президентскому дворцу, сохраняя иллюзию, что Дьем оставался в центре власти. Сражение продолжалось всю ночь; при штурме мятежниками президентского дворца погибло около ста вьетнамцев.

Около 6:00 утра Дьем позвонил генералу Большому Миню. Президент сказал, что готов уйти в отставку, и генерал гарантировал его безопасность. Дьем сообщил, что будет ждать в церкви Святого Франциска Ксаверия в китайском квартале Сайгона. Генерал выслал туда бронетранспортер, чтобы забрать Дьема и его брата. Он приказал, чтобы конвой возглавил его личный телохранитель, а затем поднял два пальца на правой руке. Это был сигнал: убейте обоих.

Генерал Дон приказал солдатам очистить штаб, занести туда покрытый зеленым сукном стол и стал готовиться к пресс-конференции. «Убирайтесь к черту, – сказал генерал своему другу Конейну, – мы приглашаем прессу». Конейн отправился домой, но его сразу же вызвал к себе Лодж. «Я отправился в посольство, и мне сообщили, что я должен отыскать Дьема, – вспоминал он. – К тому времени я сильно устал и был сыт происходящим по горло. Я спросил: кто отдавал такой приказ? Мне сообщили, что приказ получен от президента Соединенных Штатов».

Около 10:00 Конейн поехал в Генеральный штаб и принялся расспрашивать первого же попавшегося генерала. «Большой Минь сказал мне, что они совершили самоубийство. Я взглянул на него и спрашиваю: где? Он ответил, что в католической церкви в Чолоне, что там они и совершили самоубийство», – заявил Конейн в своих рассекреченных показаниях комитету сената, который расследовал обстоятельства этого покушения двенадцать лет спустя.

«Я думаю, что в этот момент потерял хладнокровие, – признался Конейн. Он размышлял о смертном грехе и своей вечной душе. – Я сказал Большому Миню: послушайте, вот вы – буддист, а я – католик. Если, как вы утверждаете, они совершили самоубийство в той церкви и священник вечером проводит здесь мессу, то ваша версия не выдерживает никакой критики. Я спросил, где они? Он ответил, что они в Генеральном штабе, то есть за зданием Генерального штаба. Хочу ли я их видеть? И я ответил, что нет. Он спросил: почему? А я ответил, что если случайно один человек из миллиона поверит в то, что они совершили самоубийство в церкви, а я увижу, что на самом деле они его не совершали, то тогда я навлеку на себя беду».

Конейн возвратился в американское посольство, чтобы сообщить, что президент Дьем мертв. Всей правды он докладывать не стал.

«Информирован вьетнамцами, что самоубийство произошло по пути из города», – телеграфировал он. В 2:50 утра по вашингтонскому времени пришел ответ за подписью Дина Раска: «Новости о самоубийстве Дьема и Нью всех потрясли… важно установить публично, что причиной смерти, вне всяких сомнений, является самоубийство, если это на самом деле так».

В субботу, 2 ноября 1963 года, в 9:35 утра президент созвал конфиденциальное совещание в Белом доме с участием своего брата, Маккоуна, Раска, Макнамары и генерала Тэйлора. Вскоре в кабинет вбежал Майкл Форрестол со срочной телеграммой из Сайгона. Генерал Тэйлор рассказал потом, как президент встал из-за стола и «выскочил из кабинета с выражением ужаса и тревоги на лице, которого я никогда не видел у него прежде».