Цугцванг
Шрифт:
Разворачиваюсь, хочу уйти в свою спальню, спрятаться там, пока он не уйдет, но Макс тут же хватает меня за локоть и разворачивает на себя. В голове сразу проскакивает парочка нелицеприятных картин, где мне крупно достается, но…вместо этого Макс крепко обнимает меня. Я пытаюсь отпихнуться, начинаю плакать, пищать, но он продолжает держать в своих объятиях, молчать и терпеть, возвращая меня обратно в наше лето, когда все было так просто…
17; Август
— …Может быть это действительно не такая глупая идея?
Говорю, как бы невзначай, а сама взгляда отвести не могу от красивейшей луны, висящей над озером
Макс слегка улыбается, но не смотрит на меня, лишь на Спутник нашей планеты, хотя я и знаю, что это скорее притворство. Озорство. Игра. На моих нервах и выдержке, само собой.
— Сегодня ночью Луна впервые за много лет подошла к земле так близко. В последний раз это происходило в тысяча семьсот восьмом, а в следующий раз произойдет через триста пятьдесят лет. Мы поколение, которое застало это явление, после нас его увидят только наши пра-пра-пра и, возможно, еще раз "пра" внуки.
— Откуда ты это знаешь? — тихо спрашиваю и смотрю — как он хочет так и делаю — на него.
— В детстве мне очень нравилась астрономия. Я вырос, а увлечение осталось…
Макс медленно опускает на меня взгляд, и черт возьми, как же он красив в голубом свете редкой Луны. Его глаза такие мягкие, такие теплые, и я понимаю теперь, что все, что здесь происходит, никогда и не задумывалось, как какая-то игра. Он хотел показать мне чудо, явление, которое больше действительно никогда не увидит мое поколение, а еще разделить со мной часть своей жизни. И я готова разрыдаться, но держусь, чтобы не портить момент, вместо того спрашиваю.
— Из детства?
— Да. У меня было много книг про звезды, даже телескоп свой. Я как-то спросил у мамы, что там в небе так ярко светит? И она рассказала, что это звезды, на которых живут миллионы разных Вселенных. Миров. Других, не таких, как наш, более счастливых что ли. Ну…мне так всегда казалось. Я верил, что хоть где-то есть мир, где нет всего того плохого, что есть в моем. Больше всего на свете я хотел увидеть в свой телескоп этот другой мир, где все у нашей семьи по-другому.
Мое сердце сжимается. Сейчас здесь я вижу человека настоящего, без мишуры из сарказма и яда, я вижу его. Не красивое лицо, шикарное тело, очарование и обаяние, которыми он, как щитом, вечно прикрывается, а того настоящего Макса. Своего любимого человека. Он часто пускает меня за стену своего льда, и в эти моменты я обычно стараюсь лишний раз не шевелиться, чтобы не спугнуть, но сегодня поступаю иначе. Поднимаю его ладонь, сжатую в своих руках, нежно целую ее, а потом шепчу еле слышно:
— Мне так жаль…
Страшно посмотреть на него и увидеть, что я облажалась и сделала неправильный выбор, но разве я могу поступить иначе? Мне нужно быть смелой, он же смелый, раз рассказывает мне вещи, что так глубоко сидят в его сердце. Смотрю и не вижу злости, не вижу стены, которую он наспех собирает, я все еще вижу только его с легкой улыбкой на губах, теплой и родной, настоящей.
Он поднимает мои руки в ответ, оставляет на них свои поцелуи, но тупит взгляд и хмурится. Я не знаю, о чем он думает сейчас, но решаю не давить — даю ему пространство, чтобы решиться сказать, что он так хочет сказать. Я же знаю, что Макс словно на перепутье…
— Ты потанцуешь со мной?
Если честно, то я ловлю ступор. Краснею. Бледнею. Снова краснею, на что получаю мягкий смешок.
— Боишься?
«Он хотел сказать не это…» — отчаянно шепчет сердце, но я лишь бормочу.
— Музыки же нет…
«Значит еще не время, но я чувствую: однажды он обязательно скажет, просто нужно подождать еще…»
— Это да?
Это да. Вкладываю свою ладонь в его, разве я могу отказаться? Да и не хочу я отказываться. Макс притягивает меня к себе, обнимает за талию,
19
песня из мультфильма «Карлик нос», 2003 г.
Макс поет тихо, хрипло, но бархатно, да даже если бы и нет…если предположить вариант Вселенной, где он что-то делал бы плохо, у меня на губах все равно светилась бы самая счастливая улыбка.
— Почему тебе так нравится этот мультик?
— Потому что он учит не смотреть на внешность, а видеть суть.
Макс аккуратно поднимает мое лицо на себя, слегка сжав подбородок, и когда я на него смотрю, мне кажется, будто все звезды светят для нас.
— Спасибо тебе, — хмурится, разглядывая мое лицо, — Это было бы просто редкое явление, если бы не было тебя.
Макс приближается, а перед тем как коснуться моих губ, добавляет.
— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, Амелия, и именно ты заставляешь все вокруг сиять. Я не вижу Луну, звезды, вообще ничего вокруг — только тебя…
Макс целует меня так нежно, так аккуратно, осторожно, что я боюсь пошевелиться, даже вздохнуть боюсь, чтобы ненароком не сломать этот самый лучший момент…этот идеальный миг, когда я абсолютно счастлива. Он утрирует и теплится дальше, когда я оказываюсь внутри кольца его рук, в его крепких объятиях, как в коконе. Мне в этот момент кажется, что нет ничего вокруг опасного, так спокойно и хорошо, как будто он защитит меня от всего на свете…
18; Декабрь
— О чем ты думаешь? — хрипло спрашивает куда-то мне в макушку, вырывая из ночи, что так сильно пахла теплой травой, цветами и зелеными яблоками.
С грустью моргаю пару раз, жму плечами.
— Вспомнила ту августовскую ночь, когда ты водил смотреть Луну.
«И самое смешное, что вспоминая этот момент, я не разделяю «Алекса» и «Макса»…А может быть я просто привыкла уже?…»