Цугцванг
Шрифт:
Резко поворачивается, и я тут же краснею, будто подглядывала за ним, и меня поймали на горячем. Конечно, в теории так и есть, но я же ничего не сделала такого, а все равно стыдно…
— Прости, я…эм…не хотела подслушивать.
— Знаю, — тихо отвечает, а потом улыбается, — Иди ко мне.
Подхожу сразу, аккуратно ступая на полупальчиках, а когда он обнимает меня, тихо спрашиваю.
— Что-то случилось?
— Не обращай внимания, ничего серьезного.
— Нельзя спрашивать? — Макс смеется, гладит меня по спине и оставляет поцелуй на макушке.
— Не то чтобы…просто не вижу смысла детально
Хочу спросить о чем, но не успеваю. Макс подхватывает меня на руки, словно я ничего не вешу вовсе, сажает на подоконник, а потом расставляет руки вдоль моего тела и улыбается так озорно, словно ему и вовсе пятнадцать.
— Как спалось?
— Тяжело, ты опять лежал на мне всю ночь.
— Каюсь.
Он всегда спит одинаково, то есть на мне. Обнимает крепко, придавливает к постели, ложится на меня почти сверху, и я всегда списывала этот особый стиль на его контактность. Макс любит нежности, по секрету, любит обниматься, касаться меня. Есть мужчины, которым это не нужно, а ему очень. Если сидеть, то только у него на коленях, если куда то идти, то непременно за руку. Он не из тех, кто брезгует или стесняется проявлять эмоции, и раньше, когда я не знала кто он, мне казалось, что это из-за сложного детства или мамы, которая просто не успела отдать ему достаточно нежности и касаний…Сейчас мне тоже так кажется, но теперь, зная всю (или почти всю) историю, я думаю, что его эта привычка связана не только с отсутствием материнского тепла, но и с…желанием меня защитить. Не знаю почему, но если проанализировать его поведение, то он непросто "лежит на мне", он словно защищает меня, накрывая своим телом. Глупо звучит, возможно я себе надумываю, но судя по тому, что его такое, вполне допускаю и такой вариант. Как бы подсознательный…
— Мне этого не хватало… — говорит тихо, касаясь губ своими слегка, но весьма ощутимо.
По правде говоря, мне тоже. В отличии от Макса, я никогда не была особо контактным ребенком, скорее всего потому что росла среди мальчишек. Попробуй там пожаловаться или пообниматься — непременно задразнят, так что мне нужно было быть сильной. Но не с ним. Он в этом плане меня круто изменил, ведь и мне хотелось быть как можно ближе, да еще и постоянно. Касаться его, гладить, целовать я могла бы до бесконечности в квадрате, поэтому не мудрено, что разлепиться мы смогли лишь через час. Улыбка так и осталась приклеена на суперклей, пока я готовлю нам завтрак. Макс уже успел сходить в душ теперь курит, не отрываясь от экран своего телефона. Все было хорошо. Даже слишком, пока…
— Котенок, я хочу кое о чем поговорить с тобой.
Рассеяно проморгавшись, перевожу на него взгляд, киваю, воюя с яичницей, которую никак не могу перевернуть.
— Конечно.
— Ты же понимаешь, что он тебя намерено спровоцировал?
Настроение тут же меняется.
— Пф! А ты понимаешь, что мне плевать?
Ершусь, на что Макс тихо усмехается, а потом подходит сзади, обнимает, при этом забирая лопатку, которой ловко переворачивает мое кулинарное творение сам и шепчет на ухо.
— Не кусайся.
— Я все понимаю и тогда понимала.
— Но пошла на поводу.
— Пошла.
— Глупо.
— Знаю, но я не
— Зато я боюсь.
Я поворачиваюсь и смотрю ему в глаза, в ответ на что Макс не прячет свои. Он не стесняется того, что сказал и признал, но я все равно улавливаю что-то, что чую мне совсем не понравится.
— С чего вдруг?
— Потому что мне не нравится то, как он на тебя смотрит.
«Вот, пожалуйста! А мне не нравится этот ответ!» — отстраняюсь теперь полностью, даже рукой упираюсь в его грудь, чтобы создать дистанцию, и щурюсь.
— Ты на что намекаешь, прости за вопрос?!
— Я не намекаю, а говорю прямо, — в голосе проскакивает сталь и холод, и я тут же раздуваю ноздри.
Конечно собираюсь укусить, по-другому просто не будет, но Макс опережает. Он отпихивает мою руку и снова приближается, упирая обе ладони вдоль моего тела, словно запирая меня на замок, чтобы я никуда не делась. Только после этого серьезно продолжает этот странный разговор.
— Ты хорошо осознаешь все, что произошло вчера?
— Я плюнула в рожу Властелина мира. Ты об этом?
— Именно, котенок. А ты понимаешь, что с тобой бы сделали при таком раскладе и с другой родословной?
— Еще раз. На что ты намекаешь?!
— Еще раз. Ты понимаешь, чем бы тебе грозило такое, если бы не твое лицо и твоя фамилия?
Молчу. Меня бесят эти инсинуации, Макса тоже что-то бесит, но явно что-то другое. Я, конечно, догадываюсь что, но решаю уточнить.
— Ты хочешь сказать, что…
Перебивает.
— Я хочу сказать, что его к тебе интерес слишком большой, чтобы он просто отступил.
— Если ты намекаешь, что я собираюсь…с ним…Я тебе яйца отобью короче!
Его взгляд смягчается, а из самого него вырывается задорный, веселый смех. Он прямо фонтанирует им, разогнувшись и откинув голову назад, за что я тут же шлепаю его по голой груди.
— Прекрати ржать!
— Сама смешишь, а потом предъявляешь? Забавно, — Макс кладет руку мне на щеку и слегка сжимает волосы, чтобы я смотрела на него, легко касается носом моего, — Я имел ввиду немного не то, что ты подумала.
— И что же ты имел ввиду?
— Что тебе позволено настолько много, сколько не позволено никому. Это меня пугает.
— В смысле…
— В смысле: он тебя настолько хочет, что тебе сойдет с рук вообще все, что в башку взбредет, и так просто он тебя не оставит в покое.
— Ты же понимаешь, что я не собираюсь с ним…мутить и все такое?!
— Понимаю, но я хочу максимально оградить тебя от него. Не потому что не доверяю… — выпаливает последнюю часть раньше, чем я успеваю ввернуть свои пять копеек, — Я хочу тебя защитить.
— Ты поэтому не хотел говорить обо мне?
— Да. А ты подумала, что…
— Ну не знаю. Вдруг ты просто не хотел рассказывать своему папочке о своей…
Осекаюсь, чуть было не назвав себя «его девушкой», и краснею. Макс тихо посмеивается надо мной, слегка касается щеки и приподнимает одну бровь, намеренно подтрунивая.
— О ком, малыш? О своей…девушке?
— Я этого не говорила.
— Но подумала.
— Пожалуйста…прекрати.
— Не хотел, ты права. Помимо того, что он тебя хочет…