Цугцванг
Шрифт:
— Я люблю его, — холодно сказала Патриция, прижимая к груди тело Массимо.
Этот выстрел оказался намного болезненнее. Оливер выпрямился, закинул голову вверх и громко втянул воздух. Ярость и адреналин отступили. Вернулась скорбь и тоска. Он попятился, не находя ничего, на что можно было бы опереться, пока, наконец, его плечо не наткнулось на стену, по которой немой сполз и застыл в неестественной позе.
Иффридж не мог на всё это смотреть. Он не понимал, почему жизнь так несправедливо лишила Оливера всего, что он
— Прости, Патриция, но мы не можем их отпустить.
— Я знаю. Вы их убьёте?
Иффридж подошёл к братьям с пистолетом в руке. В сознании был только Массимо. Присев к нему на корточки, глядя прямо в глаза он, едва сдерживая злобу, ответил:
— Ну, ты что, мы же не звери!
— Нет. Чёрта с два! Лучше пристрелите. Я не собираюсь лежать в морозилке, словно кусок мяса, — захрипел Массимо.
— У тебя нет выбора. Мне вот только одно интересно. Зачем ты всё это устроил? Ты ведь мог пришить нас ещё тогда, в том подвале.
— Не хотелось руки марать, — словно цепной пёс, зажатый в угол, рычал Массимо.
Он уже наверняка ничего не видел, Оливер здорово поработал над ним глаза затекли, губы были в крови, на скулах наливались гематомы. А судя по тому, с каким трудом он дышал, у него было сломано несколько рёбер.
— К тому же какой от вас прок, от мёртвых? А за моренных мне бы полагалась небольшая премия, — закончил свою мысль Массимо.
— Кто тебе за это платит?
— Это задание сверху. Там такие люди замешаны. Вы попали, ребята… — сказал он и закашлялся.
— Неужели тебя не заботят судьбы всех этих людей?
— Какая судьба? Нищих, безропотных червей, выпрашивающих мешок муки? Плевал я на них! Деньги не пахнут.
— Не пахнут? — скулы Иффриджа сжались до скрипа зубов. Он не выдержал и схватил Массимо за шиворот, подтащил его к брату и ткнул его в кровавое месиво, оставшееся на месте его лица. — Не пахнут? А? Не пахнут?
На этот раз Патриция не стала вмешиваться. Вмешался Габино.
— Иффридж! Давай кончать с этим! Надо уходить, пока не поздно.
Братья Моритез подверглись крионике. Оливера, совсем опустившего руки, с трудом подняли на ноги. Он смотрел куда-то сквозь землю, ему было абсолютно плевать, что происходит вокруг.
Была глубокая ночь, когда они вышли из школы и сели в старую развалюху Габино. Он согласился довести раненого Оливера до дома. Старуха, как и ожидал Иффридж, была крайне расстроена их возвращением. Немого уложили на лавку, чтобы, наконец, осмотреть ранение, но он снова отказался:
— Оставь! Само заживёт, надо просто полежать.
— Нужно вытащить пулю! — настаивал Иффридж.
— Нет! У тебя есть дело поважнее! Ты мне помог, теперь моя очередь. Вот адрес. Ты легко найдёшь нужный дом. Он очень странного цвета, и на крыше флюгер в форме полумесяца. Поговори с ним. Он ждёт.
— Уже ночь. Куда я пойду?
— Он ждёт
— Дай, сначала посмотрю. Это быстро!
— Нет. Иди. Оставь меня в покое!
Иффридж, тяжело вздохнув, хотел было отправиться по полученному адресу, как вдруг Оливер крепко схватил его за руку и притянул к себе.
— Спасибо тебе, — промычал он. В тот момент, когда их руки почти расцепились, он вновь притянул Иффриджа и добавил: — Не слушай своё сердце. Оно у тебя слишком доброе. Поступай так, как мы этого заслуживаем.
— Ты в порядке, дружище? — спросил, недоумевая, Иффридж.
— В полном, — соврал Оливер.
Выйдя на улицу, Иффридж наткнулся на Патрицию, ожидающую его неподалёку от дома.
— Как он? — спросила она. — Я себе места не нахожу после всего, что случилось!
— Останься с ним. Я за него переживаю.
— Я… я не могу.
— Только сегодня. Я не прошу остаться с ним навсегда. Только сегодня.
— Я не могу, правда. Прости.
— Передо мной точно не стоит извиняться.
— Спасибо, что спас меня! — добавила девушка.
— Я? В том доме сейчас лежит человек с пулей в животе, который собрал информацию, всё организовал и не дал никому погибнуть. А ты благодаришь меня? Хотя чего я удивляюсь, нормальный человек не будет любить подонка.
У Патриции накатывали слёзы, и Иффридж поспешил сбавить градус беседы:
— Прошу тебя, если Оливер тебе хоть чуточку дорог, и в качестве благодарности, проследи за ним. Одну ночь. Если вдруг ему станет хуже. Поднимется температура или он начнёт бредить — сразу найди меня. Я пойду к какому-то астронавту с полумесяцем на крыше. Знаешь, где это?
— Да, — ответила Патриция, с трудом справляясь с желанием разреветься.
— Я буду там. Постараюсь вернуться как можно раньше.
Девушка закивала головой.
— Вот и славно. Ступай.
Патриция неуверенно направилась в сторону дома Оливера. Иффридж решил не терять ни минуты, несмотря на дикую усталость, он отправился на поиски дома странного цвета.
По пути он долго прокручивал в голове слова, сказанные Оливером.
— С ума сойти! — воскликнул Иффридж, когда, наконец, понял, что он имел ввиду.
Невероятно проницательный Оливер всё знал о задании, о потребности пожертвовать репродуктивными телами, несмотря на то, что Иффридж старался не думать об этом. Более того, в голове Иффриджа неоднократно мелькали мысли, которые он сам старался не обдумывать. И откладывал их анализ на потом, понимая, насколько он труден и неприятен.
«Удивительный человек!» — не переставал удивляться Иффридж Оливеру, который уловил эти едва заметные импульсы. Он почувствовал этот росток сомнения, созревающий в сознании Иффриджа с каждым днём, проведённым на Земле. «К чёрту задание». Иффридж теперь впустил эту мысль и больше не боялся её, собираясь всё обдумать по дороге к астроному.