Цвет абрикоса
Шрифт:
– В прошлые разы и одной стражи не могли протянуть, как говорится, «отводили солдат», а ныне до утра трудитесь, и никакой усталости. Да и то, чем вы теперь наделены столь щедро, вовсе не походит на обычное мужское орудие. Похоже, овладели тайным искусством даосов. Скажите, от кого вы переняли это искусство?
Вместо ответа Ван Шичунь снова ринулся на нее и проиграл с ней до четвертой стражи. И ничуть притом не устал. Он ликовал и был безмерно рад, но виду не показывал.
А что делали в сей миг другие любовники – студент и Хаохао? Да то же самое: окутанные облаком страсти, они излили «благодатные дожди».
Плоть Хаохао набухла, влага страсти медленно изливалась из нее. Она была безмерно ублаготворена своим любезником. Вот уже пробило четвертую стражу, а Юэшэн все не опускал свои палочки
– Господин Фын, – сказала Хаохао. – Я нынче видела, как вы передали своим приятелям секрет янского орудия.
– Я им передал жаровню – коротать холодные осенние ночи, хотя это одно и то же.
– Наверное, и мастерство им передали? – заметила певичка.
– Сие заморское искусство я перенял от одного человека. С друзьями я связан узами побратимства, они просили меня сказать о тайных приемах. Их нельзя передавать, ибо так наказал мне наставник. Мог ли я нарушить клятву? Я сказал им лишь о самом малом.
– Господин владеет редким мастерством. Даже среди нашего заведения подобное – большая редкость. И то, что я встретилась с вами, говорит лишь, что меж нами старая связь судьбы. Покрепче охраняйте вашу тайну, не совершите промаха, ибо легко просочится слух о том, сколь удивительно и таинственно ваше искусство.
– Благоуханные речи ты говоришь и высоко рассуждаешь. Поистине ты человек, понимающий толк в любви, и потому давно запечатлелась в моем сердце.
Дорогой читатель! Увы, как часто это случается!
Встретилисьи, трех слов не сказав друг другу,в постель улеглись,предавшись вселенскому блуду.Скажу и другое: когда трое мужчин собираются в «Саду наслаждений» и занимаются одним делом, забавляясь то с одной, то с другой, говоря одной прельстительные слова и завлекая другую разными обещаниями, то это уже не любовь, а распутство и блуд. Так было и в нашей истории: в конце концов каждый начал хватать подружку другого, и скоро все шестеро сплелись в невообразимый клубок тел, что вовсе и не противоречило канонам «благочинного» поведения в «Саду наслаждений». И пока пелену небес не разорвал утренний луч, они не оставили объятий. Молодые люди разом поднялись, умылись, причесались и стали расходиться по домам. Только тут студент вспомнил, что ему давно пора домой. Он первым простился с друзьями и ушел. Потом ушел Ван Шичунь, а за ним и Цю Чунь. Красавицы разошлись по комнатам, и каждая предалась благодатному сну.
Тем временем студент воротился в усадьбу госпожи Лань. Увидев ее и сестер, сказал:
– Был связан по рукам и ногам узами побратимства, простите мне мои прегрешения.
Никто не был на него в обиде за долгое отсутствие, кроме Чжэньнян. Она промолчала, не приняв его извинений. Весь ее облик выражал страдание: брови-ивы насуплены, изящная головка опущена долу, смотрит в одну точку прекрасными, точно абрикосы, глазами, подавлена и беспрерывно вздыхает. Короче, и сердце и мысли ее были преисполнены печали. Долго пребывала она в великом сокрушении духа и удручении. Заметив это, студент даже вздрогнул, подумав: «Сестрица гневается на меня. Боюсь ее раздражения, да и как бы душу небесам не отдала». Вот какие мысли закрутились в его голове! Он не знал, что предпринять, чтобы сгладить ее досаду. Но тут в комнату вошел секретарь госпожи Лань и доложил:
– Господин Фын! Некий мелкий чиновник по имени Хуа просит принять его.
Здесь надобно напомнить, что этот Хуа, по прозванию Красавчик, был знакомцем мужа Чжэньнян, Фу Чжэньцина, с которым тот в прошлом году отправился по торговым делам. Они выехали из Балина и направились в земли Южного Чу, а потом в Гуандун и Гуанси с товаром – лекарственными травами. Они продали товар с большой для себя выгодой, ибо цены на лекарственное сырье были высокие. А потом, вдохновленные удачей, на вырученные деньги опять накупили товару, намереваясь продать его в своих
– Брат Хуа! Приветствую вас. Наслышан, что вы прибыли издалека.
Они поклонились друг другу, и, когда наконец сели, студент спросил его:
– Что за причина привела вас сюда? Не знаете ли, где сейчас муж моей старшей сестры?
В ответ тот залился слезами.
– В прошлом году в канун праздника Двойной девятки [37] мы плыли с ним по озеру. С того дня он пребывает на дне его. В тот год дважды возросли цены на лекарственное сырье. В намерении разбогатеть мы купили товару на три тысячи и более ланов, снарядили лодку и при попутном ветре поплыли на юг. Продали товар и были при большом барыше. К несчастью, на обратном пути нас постигла беда. Мне удалось выбраться на берег и подать в местной управе жалобу на разбойников. Разбойников изловили и имущество мне вернули. Вот опись, передаю ее вам с большим почтением. Взгляните. Здесь все, что было, кроме того, конечно, что безвозвратно погибло в воде.
37
Праздник Двойной девятки – праздник луны, который празднуется в девятый день девятой луны.
– Вы спаслись чудом. Ничто не сравнимо с теми утратами, которые вы понесли.
Стоящая за ширмой Чжэньнян слышала рассказ Хуа. Безвременная и ужасная смерть мужа потрясла ее. Она преисполнилась печали и скорби. Вернулась к себе и не смогла сдержать горестных рыданий – жемчужины слез неудержимо потекли по щекам. Сестры побежали к матушке сказать о несчастье. Госпожа Лань долго была безутешна. Чжэньнян надела траур по усопшему мужу. Но про себя она думала о всем происшедшем по-иному: «Это не иначе как небесное провидение. Знак, сулящий мне, что я должна до старости жить с двоюродным братом».
Тем временем студент совершил подношение душе усопшего, для чего отправился в храм, где, записав на листке бумаги его имя, заказал поминальную службу на семь дней и ночей.
Студент продолжал жить в доме госпожи Лань. Всякий день он виделся с сестрами и чувствовал себя словно в цветнике. Он беспрестанно восхищался прелестями красавиц: как благоуханны и нежны они были! Как милы их губки, схожие с алыми вишнями, и как милы брови – листья ивы! Как женственны и изящны эти крохотные ножки – «золотые лотосы», мелькающие из-под юбок! Он дышал благоуханным ароматом их тел и восторгался легкостью походки и движений. Забегая вперед, здесь уместно заметить:
Благословенно место, где дань любви мы платим.За пологом парчовым или в спальне расписноймы обретаем дом, и дажеесли есть у нас пристанище притом.Всякий день студент приходил к тетке справиться о здоровье. Как-то он сказал ей:
– Не так давно Ван Шичунь с приятелями пригласили меня на пирушку. Неудобно не устроить ответного угощения. У меня появилась мысль пригласить их сюда, в расписную залу. Но не знаю, как уважаемая тетя на это посмотрит?