Цвет боли: белый
Шрифт:
В результате домой добрались далеко за полночь, словно зимние мухи, буквально засыпая на ходу от усталости. На третий этаж мимо своей бывшей квартиры ползли, едва передвигая ноги, но увиденное у нашей новой заставило меня на мгновение проснуться.
На верхней ступеньке у нашей двери… сидел Ларс. Увидев нас, он поднялся:
— Наконец‑то! Я думал, вы там на неделю останетесь.
Я не придумала ничего умней, как поинтересоваться:
— Ларс, откуда ты здесь?
— Я из Лондона. Лукас сказал,
— Почему не позвонил?
— У тебя телефон выключен.
— Да‑а?.. Вот черт!
Я открывала дверь, пытаясь сообразить, что теперь делать. Мне очень хотелось видеть Ларса, хотя не позволяла себе даже мечтать, что он снова появится в моей жизни, но вот он рядом, и я не знаю, что делать и что говорить. Но все мысли и чувства были притуплены сильнейшей усталостью, все же пара дней тяжелого и нудного физического труда и пара бессонных ночей для нас многовато.
— В квартиру пустите?
— Конечно, — пробормотала Бритт, роняя сумку в прихожей на пол. Сил тащить ее в комнату действительно не было.
— Так… фрекен настолько устали, что не мешало бы поспать? У вас хоть есть на чем?
— Угу…
Две сонные курицы, почти не обращая внимания на неожиданного гостя, побрели по своим комнатам. Пока Ларс помогал Бритт добраться до ее комнаты, я в своей прикорнула на матрасе, свернувшись калачиком.
Он пришел ко мне, присел рядом, укрывая пледом.
— Тебе завтра нужно на занятия?
Я в полусне бормотала:
— После обеда… Я сейчас… я только чуть‑чуть…
— Спи.
Проснулась посреди ночи и некоторое время не могла понять, где нахожусь. Чуть посоображав, вспомнила, что это квартира фру Сканссон, в которой мы со вчерашнего дня полноправные съемщицы.
А еще мне снился приятный сон, что приехал Ларс и пришел к нам, только вот во сне все никогда не доходит до логического завершения. Логичным окончанием была бы фика и… Нет, пожалуй, на нешироком матрасе вдвоем это уж слишком.
Подумав о прошлом дне, я вдруг поняла, что у меня основательно болит низ живота. Конечно, это глупость — женщине, совсем недавно потерявшей ребенка, таскать здоровенные шкафы и коробки с барахлом. Нужно было думать о себе, а не только о том, чтобы угодить фру Сканссон.
Я с тоской вздохнула: утром придется звонить доктору, так похожему на молодого Джорджа Клуни, который успокаивал меня в госпитале, утверждая, что дети еще будут. Конечно, эрзац‑Клуни будет ругать за трудовые подвиги, совершенные вопреки запрету на физические нагрузки.
Тут я заметила полоску света из кухни. Мы забыли его выключить или Бритт втайне от меня ест свои любимые гамбургеры? Мы с подругой перестали бегать по утрам, вернее, из‑за всех
Мы вернулись в таком сонном состоянии, что я даже не помнила, как добралась до матраса и уснула одетой. И ведь пледом укрылась. Это говорит о том, что даже в полуживом состоянии мы с Бритт способны совершать не только трудовые подвиги для кого‑то, но и заботиться о себе. Или это меня укрыла Бритт? Тогда моя подруга просто героиня, надо поблагодарить ее и рассказать о том, какой я видела сон про Ларса. Или лучше о Ларсе не рассказывать, она сразу потребует ему позвонить даже посреди ночи.
Я представила, как Бритт вынуждает меня звонить: «Перескажешь свой сон и скажешь, что беспокоилась». Да, а Ларс спросонья промычит что‑нибудь и успокоит любовницу, мол, это ненормальная Линн из Стокгольма, ну, ты ее помнишь, они там все такие: прилипнут, не отвяжешься.
Но я все‑таки выбралась из‑под пледа и побрела благодарить Бритт за заботу и ласку, решив даже не ругать за гамбургер, если увижу таковой у нее в руках посреди ночи.
В квартире одна большая комната с кухонным отсеком, в которую выходят двери двух меньших.
Открыв дверь из своей, я замерла от изумления, не веря собственным глазам. Прямо на полу, привалившись спиной к стене, сидел самый красивый мужчина в мире, обладатель самых красивых стальных глаз, богоподобный и несравненный Ларс Юханссон собственной персоной!
Наверное, вид у меня был еще тот — всклокоченная, заспанная, вернее, недоспавшая, растерянная от неожиданности.
— Ларс?.. Откуда ты здесь?
Некоторое время он просто смотрел, потом встал, подошел совсем близко, поднял мою голову за подбородок, заглянул в глаза, я привычно утонула в его стальных омутах…
— Ты от усталости плохо соображаешь? Поговорим утром. Ты сказала, что на занятия с утра не нужно.
— Я сказала? Да… нет, не нужно, — я мотала головой, то соглашаясь, то отрицая.
Ларс тихонько рассмеялся, в глазах заплясали чертики, которых я просто обожала! Ну почему, почему он теперь не со мной?! Почему я каждый день не могу видеть этих чертенят, выделывающих всякие па, если Ларсу весело?! Почему они теперь для другой? Чем эта чертова Джейн Уолтер лучше, чем она заслужила такой взгляд?!