Цвет крови – серый
Шрифт:
Я уже почти начал падать, видя, как приближается благословенная темнота, способная хотя бы На некоторое время принести покой и забвение, но в этот момент стальной зажим сдавил плечи и резко потащил тело вверх.
Мне не удалось переместиться туда, где вместо хаотично разбросанных трупов раскинулось огромное море цветов, но на землю я все же упал. Это стало ясно после того, как две сильные руки рывком приподняли мое тело, придав ему более или менее устойчивое сидячее положение.
– Посмотри в мои глаза! – До сего времени всегда спокойный и невозмутимый Мгхам захлебывался яростным криком, с ненавистью тряся меня за плечи,
Тяжелые веки с трудом поднялись, но прошло несколько долгих секунд, прежде чем мне удалось сфокусировать взгляд. А затем... В самой глубине огромных зрачков, приблизившихся ко мне чуть ли не вплотную, я увидел то, от чего мне стало еще хуже. Потому что в них угадывалось подтверждение слов вождя гоблинов: родоначальниками всех рас были именно люди.
Глаза – зеркало души, и, позволив заглянуть в себя настолько глубоко, как только это вообще было возможно, Мгхам добился того, что я уловил в нем слабую искру человеческой души.
– Нет... – прошептал я, не в силах принять эту ужасную истину.
Его напряженное лицо, напоминающее маску, вырезанную искусным мастером из дерева, сразу расслабилось. Предводитель презренного племени гоблинов взял себя в руки, обретя былое спокойствие.
– Да, – тихо, но веско произнес он, убирая руки с моих плеч. – Одни люди загнали других в гнилые болота, и тем не оставалось ничего другого, как умереть или приспособиться к этому аду, Так возникла раса гоблинов. Других прогнали на бесплодные пустоши, и они в конечном итоге превратились в орков, третьих...
– Не нужно продолжать, – с отчаянием в голосе попросил я, но он не услышал этой просьбы.
– Четвертых, пятых и всех остальных довели до такого состояния, что и они изменились – как внешне, так и внутренне. А победители – люди, оставшиеся жить на богатых и плодородных равнинах Алавии, – гордо провозгласили себя самой честной, доброй и справедливой расой, которая стала впоследствии называться светлой. Безжалостный человек прогнал слабого собрата из собственного дома, превратив его в вечно преследуемого загнанного зверя. Пробудив в душе несчастного все самые низменные и темные инстинкты, которые изменили даже его внешний облик. И после всего этого этот лицемер не постыдился назвать себя светлым. За моим народом числится множество черных дел и преступлений, о которых лучше не говорить вслух, но кто сделал нас такими? Кто сделал нас такими? – повторил он, пристально глядя на меня, будто именно я и был тем самым человеком, который прямо здесь и сейчас должен ответить за всех людей.
Мне нечего было сказать.
– Ты считаешь, что тысячу твоих лучников обманули и предали, заставив умереть за чужие интересы на этой безумной войне. – Мгхам уже полностью справился с чувствами, обретя былое спокойствие. – А что тогда ты можешь сказать о паре тысяч моих воинов?
– Смерть – это не зло, а скорее избавление...
– Ну, вот видишь, мы пришли к тому, с чего начали. – В его голосе не было ни капли удовлетворения от того, что он оказался прав. – Вставай – пойдем посмотрим, может быть, кто-нибудь выжил.
Я отрицательно покачал головой. Слишком много событий разом обрушились
– Вставай! – Голос прозвучал неожиданно властно. – Ты все еще остаешься ответственным за подвластных тебе людей. И кроме тебя, некому помочь им избавиться от мучений.
Я сразу понял, о чем он говорит, и с ужасом посмотрел на этого странного гоблина.
«Нет!» – хотел было крикнуть я ему прямо в лицо, но Мгхам опередил меня всего лишь на миг:
– Хочешь, чтобы презренные гоблины выполнили за тебя всю грязную работу?
Его вежливая улыбка совершенно не вязалась с холодным, презрительным взглядом.
– Нет, – выдохнул я едва слышно, имея в виду не ответ на этот вопрос, а то, что я не буду добивать смертельно раненных людей своего племени, избавляя их от мучений.
– Ты все еще отвечаешь за каждого из них, и только в твоей власти принести страждущим успокоение. – Возьми. – Он протянул мне короткий, слегка изогнутый кинжал, – Эта древняя вещь поможет тебе.
Наверняка это был чрезвычайно дорогой подарок, ценность которого заключалась не в золоте, его украшающем, а в его свойствах. И мне не хотелось ни принимать этот дар, ни тем более брать в руки зловещий ритуальный клинок. Но, как будто предугадав мой отказ, Мгхам пояснил:
– Ты первый и единственный человек, который сумел примирить меня с мыслью о том, что наших рас общие корни.
После этого я уже просто не смог отказаться. Рука моя бережно обхватила темную рукоять кинжала.
– Смерть – это не зло, а скорее избавление, – едва слышно прошептал я, и с этими словами какая-то часть моей души умерла, а та, что осталась, закаменела, став холодной и твердой, словно курок горного хрусталя.
Стрелки часов вселенной сделали полный круг, и все встало на свои места. Человек, взявший чужое имя, перевоплотился из обычного смертного в существо с хрустальной душой. Став именно тем, кем однажды назвался, – Хрустальным Принцем.
Вражда демонов Тоннеса и фарий (огромных доисторических ящеров, чья плоть состояла не иначе как из частиц звездной пыли, смешанных со светом неведомых солнц) уходит своими корнями чуть ли не к самым истокам мира. На вопрос, из-за чего она началась и почему до сих пор продолжается, сейчас, пожалуй, никто уже не ответит. Впрочем, это не так важно. Главное, что Мелиус, отставший от беглецов, чтобы задержать демона, не только вспомнил об этом немаловажном факте, но успел принять форму фарии до того, как из-за ближайшего поворота вынырнул опьяненный жаждой крови Исбит.
Слишком поздно заметив ненавистного врага, демон затормозил настолько резко, что чуть было не потерял равновесие, с огромным трудом удержавшись на ногах. Он был весь во власти охотничьего азарта, но все же не настолько ослеплен яростью, чтобы сразу же броситься на неожиданно возникшее препятствие. Преградивший дорогу ящер был слишком силен, чтобы с ходу вступать в бой, поэтому для начала Исбит решил проверить врага старым испытанным методом. Дикий рев огласил своды лабиринта, в котором так неожиданно встретились два извечных противника. Казалось бы, демон вложил в этот устрашающий вопль всю свою силу, но фария в ответ промолчала.