Цвет мести
Шрифт:
Роксана посерела, пока Ниям помогал ей оседлать коня, и исчезла еще до того, как Сажерук смог к ней прикоснуться. Так стремительно и бесшумно, как исчез однажды его мир, когда Мортимер вычитал его из книги Фенолио.
Сажерук выкрикивал имя Роксаны. Снова и снова. Как будто тогда ему это помогло! Ниям подошел к нему; ужас отражался на его лице. Но было поздно, слишком поздно, чтобы сказать правду ему и Роксане. Неужто следующим исчезнет и он сам?
Они ничего не знали. Потому что он ничего им не рассказал. Все эти годы Сажерук тысячу раз мог бы их предостеречь. Он стал биться головой о стену дома, в котором был так счастлив, пока не расшиб
Ниям рванул его к себе и заключил в объятия. Но Сажерук высвободился. Брианна! Может, действительно они еще успеют ее предупредить. И не только ее.
– Скачи к замку, Ниям. Скорее! Найди Брианну, – крикнул он, задыхаясь. – А я поищу Фарида.
Йехан был у сестры, когда в мастерской Бальбулус обмакнул кисточку в серую краску, которую развел для Брианны. Это был серебристый оттенок, который улавливал свет – соразмерно ее юному лицу.
Йехан выковал для Брианны маленький амулет против грусти, которая давно стала ее постоянной спутницей. Вообще-то, он не верил в такое волшебство, но его подруга Лилия, которую он знал, сколько помнил себя самого, развела для Брианны особое масло, которое он добавил в золото. Попытаться стоило. Козимо Прекрасный давно мертв, и все же Брианна каждый день навещала его склеп. Однажды Виоланте это точно надоест.
Йехан только собрался надеть амулет на шею сестре, как она начала сереть, словно кто-то стирал ее из мира грязной тряпкой. Сперва он рефлекторно отшатнулся, вместо того чтобы попробовать ее удержать, а потом стало поздно. Йехан все еще стоял в пустой комнате, с бесполезным амулетом в руках, когда привратники впустили Черного Принца. Его торопливые шаги так гулко прозвучали по коридорам замка, что даже Виоланта вышла из библиотеки.
Наверху, у себя в башенной комнате, Бальбулус благосклонно оглядывал фигурку, которая с печальным взором стояла внутри искусно прорисованной буквы «Б». Да. Он был лучший. Никаких сомнений. Как он мог подумать, что ему потребуются волшебные краски, чтобы доказать это миру? Он вытер кисточки из куничьей шерсти и заглянул в список Орфея. В книге недоставало лишь Огненного Чертенка, Черного Принца и Сажерука.
Бальбулус взял в руки предпоследнюю деревяшку.
Сажерук искал Фарида у каждой девушки, за которой тот ухаживал в Омбре. Младшая дочка пекаря, у которого Роксана покупала хлеб, послала его наконец на ту полянку, на которой они с Фаридом раньше не раз вызывали огонь. Когда Сажерук остановил коня между деревьями, навстречу ему полетели крохотные птички с огненными перьями и золотыми клювиками. Фарид стоял посреди поляны такой беззаботный, что один его вид подействовал на Сажерука успокаивающе. Тем не менее он вслушивался в приближающуюся ночь, боясь различить в темноте голос Орфея. Ведь это он написал историю, которой грозил ему, разве нет? Историю, столь ужасную, что все они готовы были пасть духом.
– Фарид!
Птички рассыпались дождем искр, как только Сажерук произнес его имя, и Фарид обернулся.
– Зажми себе уши! Ничего не спрашивай! Быстро! А это правда сможет его защитить, Сажерук? – услышал он насмешку внутри себя.
Фарид знал так же хорошо, как и он, на что способны слова и как легко выпасть из своей истории. Но даже это знание его не спасало. Фарид бледнел как Роксана, пока Сажерук бежал к нему, и исчез раньше, чем он оказался рядом, –
Сажерук упал на колени в том месте, где исчез Фарид. Брианна. Успел ли Ниям найти ее?
И что теперь, Сажерук? Искры от птичек Фарида осели на его одежду, а сердце разбилось, как старый кувшин.
Бальбулус разглядывал букву Ф, через которую смотрел Огненный Чертенок. Совершенно. Да, более точного слова не подобрать.
Следующим в списке стоял Черный Принц. Было действительно глупо, что как раз его резного деревянного портрета у художника под рукой не оказалось. Бальбулус нашел несколько его изображений в библиотеке Виоланты, но все они были столь ужасны, что даже смотреть на них было больно.
Он неодобрительно воззрился на буквы Ч и П, которые так искусно переплел воедино.
Нет, Бальбулус не хотел рисовать Черного Принца. Он не дал ему появиться даже в книжках про Перепела, к вящему неодобрению Виоланты. Потому что Черный Принц нечто иное, как разбойник с большой дороги! – думал Бальбулус, уставившись на инициалы, которые дожидались десятого портрета. Перепел давно сменил меч на нож переплетчика. Но Черный Принц… Не было у этого темнокожего никакого уважения к князьям и к порядку этого мира!
Бальбулус с неохотой взялся за кисточку.
Ну хорошо, лучше разделаться с этим, да побыстрее. Если Принца не окажется в книге, он должен будет вернуть пигменты красителей, в этом не было сомнений. Пару недель тому назад Бальбулус нарисовал одного мавританского торговца для книги путевых заметок, высоко оцененной Виолантой. Вот пусть он и послужит в качестве подходящего образца. Да. Бальбулус подмешал в серую краску, которую использовал для Роксаны, немного коричневой умбры и заострил кончик кисти.
Ниям стоял с Йеханом внизу перед воротами замка, поджидая Сажерука, пока миниатюрист Виоланты рисовал его в одеянии богатого купца и с лицом иноземца. И он все еще стоял там с Йеханом, когда Бальбулус отложил кисть.
Когда Сажерук с разбитым сердцем подошел к крепости, он испытал облегчение, увидев Нияма. Тщетно Огненный Танцор искал свою дочь. Только пасынок стоял рядом с его другом.
Йехан взглянул на него с неприкрытой враждебностью. И Сажерук услышал голос Орфея так явственно, будто тот произнес эти слова только вчера: Вообще-то я лишь намеревался отправить тебя назад к мертвым, без души, полым, как оболочка высосанного насекомого, но эта месть нравится мне еще больше.
Бальбулус в своей башне приступил к последнему персонажу. Он испытывал облегчение, что хотя бы для него не понадобился серый краситель, и рисовал Сажерука так, как уже не раз изображал его раньше: в красно-черном наряде Огненного Танцора.
У смерти много красок
Для чего Бог дал мне такой великолепный талант? Он для меня как проклятие, но и как великая милость.